Сибирские огни, 1923, № 5 — 6

Русское Главнокомандование, узнав об этом, немедленно потре­ бовало от ген. Сырозого прекращения излишней предприимчивости ген. Гайды и извинения со стороны Нац. Чешского Совета, что и было исполнено. В середине ноября я выехал в Уфу познакомиться с положением дел на местах. Здесь мною было получено донесение, что в ночь на 18 е два члена Директории—Двксентьев и Зензинов арестованы и куда то вывезены, остальные два члена—Виноградов и Вологодский добро­ вольно сложили свои звания. Отдав распоряжение Командарму Сиб. и Начштаба Ставки о немедленном розыске и освобождении аресто­ ванных, я выехал в Челябинск, где, вызвав к прямому проводу Кол­ чака, узнал, что после ареста членов Директории всю полноту власти принял на себя Совет Министров, который передал ее затем адми­ ралу Колчаку—как Верховному Правителю и Верховному Главноко­ мандующему**). чешское командование призвал Гайда к порядку и потребовал от него извинения. Тем временем I айда решил проучить ставку и двинул к Омску эшелоны 8 полка и кое-какие роты из Красноярска, приказав им быть готовыми к бою. Вмеша­ тельством чешского командования и иностранцев конфликт был улажен. *) В изложении этих событий В. Болдырев, к сожалению, слишком скуп на слова. Считаем, поэтому, не лишним дополн ть его на основании материалов и документов, имеющихся у нас под рукой. Прежде всего, приведем разговор Бол­ дырева по прямому проводу с Колчаком. Помимо всего, этот разговор интересен и потому, что показывает, как уверенно уже тогда держался Колчак, и что Болды­ рев сразу должен был почувствова ь, что почва ускользнула из-под его ног, ибо — что ни говорите— за эсерами все-таки не стояла никакая реальная сила. Вот этот разговор. — У аппарата верховный главнокомандующий генерал Болдырев. — У аппарата адмирал Колчак. Вы просили меня к аппарату. — Здравсгвуйте, адмирал. Я просил вас к аппарату, чтобы выяснить все те события, которые произошли за мое отсутствие в Омске, а равно и те распоря­ жения, о которых я косвенно слышал и которые касаются вопроса о русском вер­ ховном главнокомандовании. — Рассказывать все по проводу невозможно. События в Омске произош­ ли неожиданно для меня в совете министров, когда выяснялся вопр с о Директо­ рии, и Вологодский с Виноградовым признали невозможным ее дальнейшее суще­ ствование. Совет министров в полном составе с председателем Вологодским при­ нял всю полноту верховной власти, после чего обсуждался вопрос: возможно ли при настоящих условиях управлять всем составом министров? Признано было, что та­ кое коллективное правление ныне невозможно. Тогда был под-ят вопрос об об­ разовании верховной власти из дзух или трех лиц, что было признано также не­ приемлемым. Тогда вопрос свелся к единоличной верховной власти, и было суж­ дение о двух лицах. Я указывал на вас, считая, что для осуществления единолич­ ного верховного управления достаточно лишь передать верховному главнокоман­ дующему полномочия по гражданской части. Вопрос, таким образом, разрешается очень просто. Суждение об этом было и происходило в моем отсутствии: я оста­ вил зал заседания, высказав свое мнение. Совет министров постановил, чтобы я принял всю полноту верховной власти, указав на тяжести переживаемого момен­ та, на недопустимость отказа. Я принял этот тяжелый крест, как необходимость и как долг пред родиной. Вот все. — Таким образом, ни со стороны вашей, как военного министра, ни со стороны командарма Сибири, ни со стороны совета министров не было принято никаких мер к восстановлению прав потерпевших и к ликвидации преступных деяний по отношению членов всероссийского правительства. Кроме того, налич­ ность третьего члена Директории, хотя и находившегося в отсутствии по делам службы, создавала кворум и право Директории распорядиться свэей судьбой и здесь и на фронте. Я уже видел гибельность последствий переворота, одним уда­ ром разрушившего все, что было с таким трудом создано за последний месяц. Я никак не могу стать на точку зрения такого спокойного отношения к государст­ венной власти, хотя, может быть, и несовершенной, но имевшей в своем основа-