Сибирские огни, 1922, № 4

Началом „событий", нужно считать аресг командующего тогда войсками Омского военного округа прапорщика Половникова, произведенный юнкерами в самом здании школы, куда тот был приглашен для выяснения вопроса—ко- му должна подчиняться школа—ему-ли, как ставленнику Временного Прави- тельства, или Военно-Революционному Комитету. Д так как, по постановлению Совета солдатских депутатов, ни одно распоряжение командующего не действи- тельно без подписи хотя бы одного из членов комитета—то вот, мол, для школы создался тупик. Дело конечно, стояло гораздо проще—инцидент был искусственно создан группой офицеров и тем-же Жардецким, а мы, вторая группа, это определенно проморгали. И только тогда, когда Половников и два сопровожда- вших его члена. В.-Р. Комитета были арестованы и помещены под охраной верных юнкеров в одном из отдаленных зданий шлолы (кажется, в том самом, где сидел Ф. М. Достоевский), когда сразу-же появился на трибуне Жардецкий, где то выжидавший этого места и вместе с ним Куликов и целая группа лиц, нам неизвестных—для нас стало ясно, что вопрос з аранее предрешен. Между прочим, Жардецкий последние дни в школу являться перестал, ибо наша груп- па ему не давала прохода—проще говоря—не пускала его в здание, а кто-то, кажется С. М. Гоголев, даже его выгнал. Выступление его в такой момент, подогретое арестом Половникова, определенно давало событиям ход не в нашу пользу. Для нас это было ясно и сопротивляться, пытаться повернуть события в другую сторону, было бесполезно. Мы только немедленно дали знать Совету о случившемся Не выдержавший и пытавшийся выступить левый эсер Тока- рев был сразу-же арестован. Школа была поставлена в ружье. Немедленно был захвачен находящий- ся неподолеку пороховой погреб и склад гранат, сняты часовые и з абраны винтовки из расположенной рядом казармы без всякого сопротивления. В шко- лу явился подпоручик Немчинов, провозглашенный командующим войсками. Им и его штабом был отдан приказ о занятии вооруженной силой штаба военного округа и здания Военно-Революционного Комитета. Последнее здание, как на ходящееся в некотором отдалении—вскоре было освобождено. К этому момен- ту, когда следовало ожидать начала дальнейших активных действий—к крепо- сти были двинуты войска—Украинский полк, несколько отрядов Красной гвар- дии и боеспособные части, полков. Школа оказалась отрезаной и притиснутой к Иртышу. Попытка соединиться с казачьей ба т ареей, успеха не имела—батарею успели не то отвести в другое место, не то казаки сами не пошли. Но жертвы уже были. В момент, когда школа была вызвана в ружье и два взвода ее выстроились в одном из корридоров, чтобы получить захвачен- ные гранаты, у одного из юнкеров при вставке запальника произошла за- держка. Он легонько стукнул гранатой по колену—и она завертелась под но- гами сотни юнкеров с воспламенившимся запальником. Часть юнкеров успела выбраться в двери, остальные попадали на пол. Взрывом, происшедшим через несколько же секунд, было ранено 11 челов'ек и один смертельно. Это был юнкер Канаев, чуткий и даровитый юноша, член школьного комитета, далекий от всяких выступлений и вообще военной обстановки, мечтавший о дальней- шем образовании. В страшных мучениях, получив более десятка ран, он через три часа скончался. Целую ночь, взводы за взводами несли охрану школы. Утром же стало ясно, что выступление можно ликвидировать безболезненно. В школе, кроме учебного пулемета, 200 винтовок и двух возов гранат—ничего не было. Юнкера провели бессонную ночь, продрогли на дожде, первая горячка прошла. На первом же собрании (а они шли беспрерывно), мы выступили с пред- ложением освободить Половникова. Собрание могло кончиться крахом, нас могли при первых же словах переарестовать—и мы решили пойти на невинную хитрость. Председателем школьного комитета был некто Пехов, актер по про- фессии, обладавший огромнейшей глоткой, прямо-таки нечеловеческой силой голоса. Его-то мы и двинули, как тяжелую артиллерию. В нужный момент он