Сибирские огни, 1922, № 4

Я был приятно разочарован, когда попал в июле 1917 г. во вторую Ом- скую школу прапорщиков. Работая до этого в самой гуще солдатских масс, столкнувшись ближе с белобилетниками, людьми пожилых лет, собственниче- ске инетинкты которых развиты, конечно, сильнее чем у молодежи, но с кото- рыми на почве ежедневных и особенно казарменных интересов можчо найти общий язык и которых можно убедить, я ожидал встретить в школе более законченную классовую формацию своих противников, с которыми и труднее и интереснее поработать. И с первого же дня убедился в противном. Стало дей- ствительно противно представить себе этих будущих офицеров, в руки кото- рых передавалась жизнь белобилетников—солдат от которых они пошли и с которыми только что жили. Вырвавшись из казармы, из солдатской среды, став уже полуофицерами—они прежде всего занялись... действительно танцами. И все три месяца по вечерам из здания не то бывшей конюшни, не то солдат- ской столовой по вечерам неспись звуки разбитого пианино и топот сотен ног. И после таких трудов и такой учебы—на бульвар, в сады—чтобы ко дню сво- его выпуска, этой цели, заслонявшей вся и все—найти проститутку!.. С другой стороны было ясно, что такая среда особой опасности предста- вить не может в сипу полной распыленности интересов. Ничего общего, что об'единяло-бы эту массу в 500 человек, не было, если не считать заветной мечты—дня выпуска и той дисциплины, которая сковывала их, этих людей со- бранных сюда чтобы научиться подчиняться и подчинять других. Все-таки из всей этой массы выделялось несколько групп, с которыми нуж- но было считаться и которые в решительный момент смогли-бы сыграть из- вестную роль. Первой такой группой было все офицерство школы и до десят- ка примыкающих к нему юнкеров (несколько правых эсеров, два-три из груп- пы „Единство", остальные чистокровные монархисты). Вторая группа, состояла всего из нескольких человек левых эсеров, ин- тернационалистов и большевиков. За первой группой пока она едина—была вся школа. Нужно было ее разбить. И это нам сравнительно удачно удалось при обсуждении вопроса о кандидатуре нового начальника школы. Мы настояли на недопустимости выне- сения этого вопроса на общее собрание, где мы оказались бы в безусловном меньшинстве и где прошел-бы нежелательный кандидат—и путем (бсужцения только в школьном комитете и офицерском собрании провели более приемле- мую кандидатуру—нерешительного и мягкого капитана Селиванова вместо яр- кого монархиста и человека большой воли—капитана Селецкого (расстрелян партизанами около Канска). Стихийно расходившийся по домам гарнизон выдвинул эти две небольших единицы—две Омских школы прапорщиков. Им была поручена почти вся гар- низонная служба, охрана пороховых погребов и складов Омска, города, при- званного играть в те дни роль центра всей Западной Сибири. И еще задолго до Московского восстания юнкеров—в школе начали появляться такие фигуры, как лидер Омских кь-де Жардецский и правый эсер Куликов, до сих пор не имевшие оснований так интересоваться школой. Они учли роль школы, как наиболее спаянной боевой единицы, в событиях гражданской войны. И они не ошиблись. Полоса юнкерских восстаний, докатившаяся от Москвы до Иркут- ска, не прошла мимо Омска. И если в Омске дело не дошло до кровопроли- ~ия, так это можно об'яснить, с одной стороны, достаточно умелым отноше- нием к делу тогдашних руководителей движения—Военно Революционного Ко- митета—и с другой стороны—работой этой незначительной .второй группы", о которой я говорил выше, среди тупой и инертной, в общем, массы юнкерства. Прежде всего, к моменту событий—1 ноября 1917 года—была распущена 1-я школа прапорщиков. Юнкера одели погоны, раз'ехались по домам в от- пуск. И пожалуй, большая часть их осталась в Омске. Тот факт, что юнкера 1-й школы (уже прапорщики) никакого участия в движении второй школы не принимали, достаточно ярко рисует их политическую физиономию—им важно было окончить школу, добиться производства в заветный офицерский чин—а там—кому служить—и даже служить ли вообще—дело второстепенное.