Сибирские огни, 1922, № 4

единилась с бесчисленными озерами и протоками, было невозможно, да и не- безопасно было уезжать далеко. Возвращались из тайги группами и одиночка- ми, затем снова уезжали, некоторые поехали в соседние села. Словом полиция была дезорганизована. Ни один стражник не знал, кто из его поднадзорных убежал и кто остался. После этого полиция пошла на уступки, было неоффициально об'явлено, что приказ об отлучках будет отменен. Конечно, томские жандармы, узнав о такой демонстрации на лодках, пред- ложили отобрать у нас все лодки и запретить местным крестьянам давать нам свои лодки, но это в жизнь не прошло. Ссылка в ссылке. Босле побега из Нарыма, на воле мне не повезло. Я попал на известного харьковского провокатора Федора Рудого, который выдал Ивана Никитича, а потом и меня. К началу 1914 г., я снова двигался в Нарымский край. Еще в томской пересылке и каталажной камере исправника, мне при- шлось услышать о больших переменах в Нарымском крае. Уже здесь стражники рассказывали неприятные истории о деревеньке Киндал и о других новых скорпионах для ссылки. Продолжительное сидение в тюрьме, неудачный побег и длинная дорога от Харькова до Томска, здорово расшатали тогда мои нервы, и поэтому на- рымские новости создали угнетенное состояние. ft тут еще предстоял длинный в 500 верст путь в лютую стужу, когда у меня не было шубы и заменяло ее ватное старое пальтишко. В Нарым мы прибыли поздно—вечером. Раньше стоило добраться до ме- ста и ссыльного отпускали на все четыре стороны, ft на этот раз меня повели в управление пристава и там об'явили, что немедленно повезут в Киндал. Все мои протесты остались без внимания. Я слышал, что в Киндале невозможно ничего купить и просил оставить меня до утра, но меня и слушать не захоте- ли. До пристани не допустили и повели дальше. Ехать надо было еще верст 100 на север. По приезде, я застал в Киндале Леонида Серебрякова, В. Рябкова, Ермо- лаева и эсера Лобанова, позднее прибыл Миша Сумецкий. Киндал состоял из 8 или 9 жилых помещений. Причем 3—4 из них были похожи на настоящие дома, в других же, несмотря на лютые морозы, в окнах было по одной раме. В деревне не было лавочки, бани, не говоря уже о ка- ких-либо культурных учреждениях. Стражникам было вменено в обязанность караулить нас день и ночь. Пытались мы налаживать чтение, но оно плохо шло. Ссыльные решили уходить из этого проклятого места, и как ни были стражники бдительны, ребя- та все-таки обманывали их и на лыжах уходили в Нарым. Уходившие из Киндала брали с собой простыни. Когда они слышали по- гоню, то свертывали с дороги, накрывались простынями и прятались за бугорок. Когда стражники проезжали мимо, выходили на дорогу и шли дальше. В Нарыме жили по 4—5 суток у товарищей, затем шли к приставу и за- являли, что в Киндале жить не будут, их направляли обратно. Они снова ухо- дили. Наконец, это надоело приставу и он стал с разрешения исправника переводить одиночками в Нарым. И скоро Киндал был упразднен совсем. Сбор кедрового ореха. Я хочу рассказать о сборе ореха нашей артелью. Нас было шесть чело- век: И. Н. Смирнов, И. Н. Яковлев, Репин (Томский губвоенком), „Митяй", Дм. Кудрявцев (погиб в Челябинске при Колчаке), Дфоня, фамилии не помню и я. Кедр обыкновенно растет по берегам рек, оз ер или на „гривах". Мы выбрали реку „Васьюган", к которой надо было ехать вниз по Оби, от Нарыма верст 100 на север. К концу июля мы прибыли на место с про-