Сибирские огни, 1922, № 4

увидев ее, подросток-девочка. Смех отозвался откликом в толпе. Немного рас- сеялся страшный животный испуг. В больницу в это время горничная привезла полумертвую от преждевремен- ных родовых мук и страха Катю Шереметеву. 111. Весь удушливый уют мирной жизни исчез. Живым, ненавистью насыщен- ным стал воздух. На главных улицах, за крепкими затворами ненавидели мол- ча. Впервые пугливо застревало в горле властное хозяйское .молчать". И впер- вые дико, горласто, бессвязно, но победно кричали о ненависти обитатели жи- лищ без запоров. Вид дорогой дохи, бобровой шапки и спрятанного в ворот- ник чистого лица резал им глаза и вызывал бурный взрыв гнева. Солдатка Матрена дочку бывшего воинского на ба з аре молоком топленым облила. Мо- локо, на продажу вынесенное, не пожалела. Все вылила. Исцарапать хотела — не дали. В милицию ее потащили. Там на все вопросы: зачем, за что, только визжала: — Морду всю-бы ей еще изнахратить надо! Вылупила буркалы-то... Бела кость! Начальник милиции, офицер бывший, от визгу морщился. Рукой лоб по- тирал, старался хладнокровье сохранить. — Товарищ, так нельзя... Разве гражданка Топчевская вас обидела чем? Об'ясните толком. — Мы об своих обидах опосля докажем... Ходит, буркалы таращит, губы кривит. — Раньше у вас что-нибудь вышло? Да, об'ясните! Нельзя-же так.— — Раньше, раньше... Не видала я ее р аньше то... Да, отвяжитесь, окоян- ные! Коли за их заступаете, дак сажайте меня. Я ее еще не так сгребу когда...— Плюнул начальник милиции. Весь лоск свой забыл, кулаком Матрене при- грозил, но задерживать не стал. Только сказал, чтоб второй раз буйствовать остерегалась. А Матрена шла домой, шалая. Путались мысли в голове. Себе самой не могла об'яснить, почему загорелось нестерпимой злобой сердце, ко- гда барышня подол шубы попридержала, чтоб Матрены не коснуться. И губы так поджала, будто близко к отхожему месту подошла. Разве сумела бы об'- яснить Матрена, что брезгливая гримаска на нежном девичьем лице солдатке напоминала? Слов таких у нее не было, чтобы связно и правдиво рассказать: барышня холеная, в чистой постельке хранимая, замуж выйдет, с мужем в хорошей комнате будет нежиться. А Матрена в грязной землянке лод скверно- словье родилась. Грязной работой з а г у б л е нн ую кожу до чиста никогда не от- мывала. В здоровой властной тоске крепкого 7ела чужим захватать себя дала, когда муж на войне без вести пропал. Барышня боится на подол грязь Матре- нину захватить. •- 1 — Стерва бархатная! Еще до морды до твоей добраться не успела... Тоже, рожу кривит! Подмастерье сапожников Никешка собаченку приблудную прикормил. Хозяин дома на дворе об нее запнулся и поленом пришиб- Никешка за это тяжелой колодкой хозиину голову проломил. И много их было таких, об'яснить не умевших, что гнойником скопились все обиды и боль былого. Теперь про- рвалось, но гноем и кровью из раны во все стороны брызжет. Иным в голову ударил хмель сладкой мести. Стеценко об'езжал богатые села и станицы, не желавшие признать сове- ты. Под'езжая он посылал вперед верхового с приказаньем встречать отряд колокольным пасхальным звоном. Потом, побоченясь, в'езжал в ковровой ко- шеве, запряженной тройкой, с колокольцами под дугой. Сзади с лихим гикань- ем конные красногвардейцы и три пустых подводы, запряженные парами. Весь поезд мчался по улицам бешеной рюсью. Вынрыгнув из кошевы около лучше- го дома в селе, отдавал Стеценко приказ;