Сибирские огни, 1922, № 4

симпатий, ни сочувствия к персонажу, не возбуждающее ни воли к борьбе, ни примирения с действительностью. Мы искали, упорно и добросовестно искали, в книжечке зеркала цветостепи, степных песен, цветов и ароматов, степ- ной красоты и простоты, воли и просто- ра, первобытной цельности и ничего этого не нашли. Для кого и для чего только издаются такие книжечки?.. Надо полагать только для услады самих ав- торов. Единственным, чуть-чуть светлым пят- ном на всем сером фоне „творчества" Солбонэ Туя выделяется бурятсая леген- да—„Ангара", но и тут автор—не нацио- нальный поэт. Даже с такой скромной задачей, как пересказ в художественно- стихотворной форме народной бурятской легенды, Солбонэ Туя не справился. У каждого народа есть свой национальный стиль и у бурятского народа есть свой родной стиль, оригинальный и красивый, безискуственно-простой, сосредоточенно- четкий, грубовато-отрывистый, незакон- ченно-смелый... Этот стиль ^не нашел своего отражения в пересказе Солбонэ Туя и что особенно обидно, бурятская народная легенда об Ангаре, богатая содержанием, характеризующим бурят- скую национальную психологию, в „об- работке" Солбонэ Туя выцвела, выдох- лась, обезличилась, утратила свое бога- тое содержание. И русский язык, которым написаны стихи Солбонэ Туя, лишился целомудрен- ной чистоты, присущей языку всякого истинного поэта. Он совершил над ним недопустимое, грубое насилие, но не как варвар, не ведающий, что творит. Он знал, что дглал. Любя степь, простоту и красоту простоты, Солбонэ Туя отдает щедрую дань модному, с легкой руки Шершеневичей, разврату слова, заро- дившемуся в салонах и кабаках бур- жуазно аристократической богемы У не- го, изволите ли видеть: „травы дышат майно"... „степи степят юрты"... „юрты юртят степи"... „злобит злоба лжи" /, .песни сливаются в Степанный титан".'. Он призывает свою родную степь к чему-то: „степься, степься, степь родная, больше, больше с юртой слись"... и про- сит ее: „Моя степь цветостепь, меня больше застепь*... Хорошую же услугу он окажет своему родному народу, вну- шив ему отвращение к русскому языку своей тарабарщинсй. Моя рецензия разрослась. О таких пу- стяках, как „Цветостепь" не стоило бы так много писать И мы бы не писали, если бы .Цветостепь" состряпалась ка- ким-нибудь русским кулинаром от поэзии. К сожалению книжечка написана серьез- ным бурятским общественным деятелем без всяких кавычек. Имя Солбонэ Туя, прозаическое, известно многим. Книжеч- ка эта нам показалась одной из ласто- чек национальной весны одного из на- циональных меньшинств Р о с с и и , одной из ласточек пробуждающегося национального художественного творче ства. Мы попытались доказать, как не следует встречать эту весну, чем не сле- дует заниматься серьезным обществен ным работникам, которых так мало у бурятского народа. Мы хотели вызвать у автора желание из'ять из обращения .Цветостепь", от которой по выражению Ф. Сологуба „трупцом попахивает", а не здоровым, прямым, крепким запахом широких и вольных степей. Кроме того, мы осмеливаемся реко мендовать таким апостолам националь- ного самоопределения и национальной культуры, убегающим из городов в тайги и степи, поближе подходить к своему родному народу, поглубже заглядывать в свою национальную душу, если только она у них ещесохранилась и выявлятьскры тые, подлинно художественные дарова- ния своего родного народа. Они есть у каждого народа, есть и у бурят. Следы этих художественных дарований сохрани- лись в продуктах примитивного народ нога художественного творчества: по- крое одежды, архитектуре построек, ор- наменте утвари, в фольклоре, в ритме труда, характере и национальных раз- влечений... А вы подсовываете нам какие-то изы- ски, хочется сказать, отрыжки интелли- гентской измученности и нарочитой вы- мученности. Эти отрывки нам, как вам город, прежде всего, выражаясь ваши- ми словами: „чужды... и... скучны... скуч- ны во всем"... Ив. Смирнов. Новый быт. Литературный журнал. № 1 1922 г. Иваново-Возкесенск. Обложка и пояснительное к ней сти- хотворение Ив. Житина говорит, что