Сибирские огни, 1922, № 4

— Союз инвалидов разгонит совет!— — Шереме т ев уже арестован! — Союз инвалидов зря не сделает. В Москве смена власти... — Троцкий и Ленин скрылись... — Нет, Троцкий убит... И оттого, что слухов было много, оттого, что притихли красногвардейцы под воздействием Стеценко, слухам поверили. На митинг пришли не только слу- жащие и члены союзов. Замелькали бобровые шапки, пятнами выделились до- рогие дохи. Прибыли обитатели крепких домов. Тоня Ширяева с сияющими глазами звонко говорила: — Кровью и железом народную мысль нельзя заставить замолчать!... Хромой писец из продовольственного комитета кричал: —• Народная власть в Учредительном Собрании была.... Митинг открыл Панкратов. Его выбрали и председателем. Он начал с тре- бования, чтоб освободили Осинина. Возражений, что его нет в городе, не слу- шали. — Освободить, доставить сюда!— — Где Осинин? Один возбуждал криком другого. Покраснели лица, напружились голоса. • После долгого молчанья всякий крик был желанным. Растерянные красногвар- дейцы стушевались. От эсеров выступили с заявлением, что Осинина в городе нет. Толпа не слушала. Панкратов крикнул. — Допросить Шереметева! Военно-полевой штаб и исполком были на митинге в полном составе. Сте- ценко рычал. Вызвал отряд конных красногвардейцев. Шереме т ев остановил его В толпе рев: — Допросить исполком! — Где Шереметев?— На сцене появился бледный, как бумага, от злобы, боли и испуга Ше- реметев. — Товарищи... — Долой, долой!.. Кто-то крикнул: — Да здравствует Учредительное Собрание!— Сразу могучим гулом толпа: — Да здравствует Учредительное Собрание!—- Дпя Тони Ширяевой, хромого писца продовольственного комитета и еще десятка-другого крик этот был заветным, своим. И потому им казалось, что ви- дят они момент небывало высокого под'ема. Вся толпа была преображенной для них. Будто, чистым порывом смыло коросту подлой жизни. Для Холодковского—условным первым кличем, за которым должен придти второй, для него свой, кровный. Он тоже был убежден, что все здесь ждут имен- но этого второго клича. Помолодевший, будто торжеством умытый, он забыл осторожность и старался пройти вперед. Для Ивана Васильевича, хлеботорговцев, мясников был важен самый рев. Свирепый, грозящий пошатнувшим устои. Вся толпа в крике слилась в слепое, стихийное, страшное. Потом прорвались отдельно выкрики: — Где Осинин?— — Долой исполком!— — Арестовать их!— Забегали в толпе красногвардейцы. Поспешно сорвался со ступенек сцены Стеценко. Рабочий в полушубке кричал: — Товарищи, вас обманули, совет за нас... Рябая баба в пуховом платке с визгом рвалась к сцене. — Как реквизировать, ихнее дело...