Сибирские огни, 1922, № 4

Может быть, как в детстве, он смотрел На Запад и ждал оттуда чудес. Лейт-мотив всей его философии тоскливый и безнадежный вопрос, на ко- торый он не мог найти ответа: „Где эта жизнь? Где те таинственные родники, из которых сочилась мно- гострадальная русская история? Где те пути дороженьки и роковые росстани (направо поедешь—сам сыт, конь голоден, налево—конь сыт, сам голоден, а прямо поедешь, не видать ни коня, ни гоповы), по которым ездили могучие богатыри?" Уральский самородок тянулся на далекий Запад, проникся его культурой, изучил его искусство, но не мог решить загадку русских роковых росстаней, не мог найти родников, из которых сочилась русская история 1 Светла его любовь к жизни и мрачна философия. И как бы, не находя исхода для своей пессимистической философии в мире взрослого, писатель отдается творчеству для детей и создает себе и в этой об ласти большое имя, заняв чуть не первое место во всей русской литературе. Здесь он то светлый и легкий, то трогательный и веселый, никогда не впадает в пессимизм и всегда пробуждает в детях лучшие стороны растущего человека. Автор рассказа „Емеля-охотник* и „Аленушкиных сказок" надолго останется любимейшим писателем детей. 7 ноября 1922 г. исполнится 70 лет со дня рождения бытописателя Урала и Сибири. В этот лень исполнится пятилетие октябрьской революции. Вспомнит ли РСССИР писателя, широкими мазками описавшего шествие рус- ского капитализма, показавшего его буйную молодость, неистовство и начало • увядания? Лоймет-ли его скорбную философию и ответит-ли на его роковые безответные вопросы, которые навеяла ему русская жизнь? мне кажется да, хотя колесниц* истории несется вперед, и некогда оглядываться на прошлое: огненной завесой отделено оно от нас. П. Комаров.