Сибирские огни, 1922, № 4

Из этого ничего не вышло. Пролеткульты оказались тем, чем они и должны были быть: обычными, несколько однобокими, школами грамоты, письма и литературы. Этим их роль исчерпалась до конца. Наивные надежды увидеть искусство, живой отсвет культуры, до самого факта появления этой культуры телерь рухнули, и хорошо, чго одной иллю- зией стало меньше. Другие теоретики искусства подошли к этому вопросу осмотрительнее и солиднее: так Н. Чужак нужное ему революционное, „пролетарское" искусство обрел в поэзии большого современного поэта Маяковского и в вообще . шк о ле футуризма" *). Но и это оказалось абберацией, социальным дальтонизмом: Маяковский поэт крушения старого, бард великого грохота падающих храмин. В его поэзии нет живых капель будущего. В этой области он всегда терпит крах. **). Теперь в третью крайность ударяется современная критика: в страстном ожидании нужного ей искусства она слишком горячо, порой совершенно неос- мотрительно, приветствует всякий, хотя бы лишь внешне-красочный талант, про- изводит его в знаменитости, возлагает на него .великие надежды", если он сумел сказать членораздельно и правильно: —Господи, Господи! Мне всегда становится немного жутко при этих безраздельных похвалах современной критики молодым писателям. Мы слишком усердно и неосмотри- тельно это делаем, заласкиваем и з ацеловываем своих молодых писателей, взваливая на их неокрепшие плечи огромные, невыполнимые в данный момент обязательства. Еще не пришел час для большого и нового художника. Если-бы Пушкин и Толстой не жили в атмосфере своего дворянского со- словия (первый—на расцвете, второй на закате его), спокойно чувствующего себя на победном щите, то они никогда не смогли-бы проявить себя такими большими и законченными художниками, ft мы непременно хотим иметь—и сейчас же, немедленно—Пушкина и Толстого современности, когда в ней самой еще нет необходимых предпосылок устоявшегося культурного базиса. Темп жизни, конечно, неимоверно ускорился, но еще не настолько, чтобы немед- ленно—вслед за революцией—мог быть возведен новый храм законченного стиля всей, еще только-что начинающейся и намечающейся в своем существе, эпохи. Поэтому, естественно, что в современных писателях,—внутренне современ- ных нашему времени, а не просто современниках,—пока еще больше недостат- ков, чем з авершенных достоинств; больше ошибок, чем безошибочных ударов кисти. И я убежден, что многие из них, молодых писателей, и сами ощущают этот жуткий страх, когда мы их начинаем безмерно хвалить, ибо ясно: нет еще ясных путей в грядущее нашей литературы, не пришло еще время и слишком мало сделано нами, чтобы новый мир встал в творениях наших художников как высшая, красивейшая реальность. Даже Достоевскому, при его большой, внутренней вере в себя, стало до отчаяния страшно, когда Некрасов и Белинский в одну ночь произвели его в великие писатели,—так будем-же более бережны и суровы в подходах к сов- ременным молодым писателям, иначе мы просто загоним их на старые пути внешних, пыльных, из'езженных приемов старой литературщины; вынудим их выбрасывать без достаточного вынашивания безцветные ленты „полных собра- ний сочинений", подобно Потапенко и д аже Вербицкой или в лучшем случае— сделаем из них мастеров без необходимо глубокой для искусства сущности но- вого содержания. Вот первое имя, вынесенное так быстро на высокие волны широкой ли- тературной известности,—Всев. Иванов. *) Н. Чужак. К диалектике искусства. Чита 1921 год. **) „См. № 2 Сибирские огни". 1922 г. 11исьма о современной литературе.