Сибирские огни, 1922, № 4

— Будя визгать! Сказано—заплотим, дак заплотим! Яйда, по домам! . Видом своим или окриком, но убедил. Покричали еще, но уже слабее. Одна по одной разошлись. Срочно совет собрался. В совете, по большинству, большую силу союз инвалидов имел. Председатель союза Панкратов предложил: — Распродать спирт из винного склада!— Шереметев не соглашался. Контрибуцию с хлеботорговцев предлагал соб рать. Тарасов его поддерживал. Но шумом враждебным отвергли. Стеценко орал: — Еще соберем! Водку продать надо!— Шереме т ев уговаривал: — Товарищи, беднота за водкой потянется, нельзя с них деньги...— В ответ рев: — Распродать водку! — Все равно страшно хранить! В губернии один винный склад разгро- мили—и здесь того-же хотите?— — Солдаты около водки долго не выдюжат, сами разобьют! Только наш штаб еще охраняет. — Водку продать! На эти деньги солдаток накормим.— Шереме т ев спорил. Шум делался все страстнее. Пришлось голосовать. При голосованьи только семь человек из двадцати девяти поддержали Ше р е- метева. Дергалось у него худое лицо, курил папиросу за папиросой. Наконец, махнул рукой. И появилось об'явление совета о вольной продаже водки и спирта. Будто сказочный гонец весь уезд вихрем обскакал. На другой-же день потянулись из деревень. Длинная прерывистая лента подвод чернела до ночи на дороге за мостом. Вытянулся и на другую улицу загнулся хвост у винного склада. Знобил мороз, сек лица больно ветер, трепал худую одежонку. Те, кто побогаче, в очереди не томились. Перекупали у городской бедноты. Крепко ругались крестьяне и мастеровые. Исступленно визжали солдатки. На постоялых дворах не смолкало дикое пьяное пенье, истерические вы- крики и вопль женшин, рвущий сердце плач детей. В больницу ежедневно до- ставляли избитых в драке, помороженных в очередях. И целый день над горо- дом, вместе с завываньем на диво вьюжной зимы, стоном стоял разноголосый шум. Будто старая Россия, хлебнув привычного яду, оправилась. Справляла ди- кий предсмертный пир. Злорадно посмеивались затаившиеся в крепких домах:. — Весело свадьбу справляют. Поглядим, како будет похмелье!.. В эсеровской газете написал Осинин статью „Дурман". Круто пришлось повернуть. Осинина, выслали из города и уезда, запретив в'езд без разрешения военно-полевого штаба. Владельцу типографии пригрозили отнять ее, если будет печататься в ней газета эсеров. Громко возмущалась в исполкоме Тоня Ширяева. — Вы не смеете посягать на свободу слова!— По городу пошли тревожные слухи о притеснениях. Оттого и метался в номере первом красногвардеец Тарасов. Ежился, искал выхода Шереметев. На кровати плакала напуганная жен- щина. Шереме т ев бросил на пол двадцатый окурок. Отрывисто спросил: — Нельзя тайно вывезти спирт?— Тарасов нахмурил белесые брови, сжал губы над твердым подбородком и угрюмо, глухо ответил: — Нельзя. На красногвардейцев не положусь. — Д этот чорт, Стеценко, пусть теперь уговорит! — Не сможет. Он сам волосы теперь рвет. Вчера мы смотрели нельзя-ли по трубам в реку... Нельзя. Походил Шереметев по комнате, устало бросил жене. — Перестань хлюпать! Не маленькая!—