Сибирские огни, 1922, № 4

— Што там?— Хозяин на ходу кинул. Остроносый мальчишка-поваренок с верхней ступеньки радостно отклик нулся. — Новы каки-то в шинелях, с левальвертами. Поди-ка добро забирать будут!— Сердито с дороги егр хозяин смахнул. — Цыть! Выскочил, как чирей! Г1шел на кухню!— А сам тревогу видом смиренным скрыл. В верхнем корридоре с Шереме- тевым из первого номера столкнулся. Самый главный в городе. Председатель Исполкома. На базаре сначала на него торговцы улюлюкали. Один явный большевик после царского отреченья об'явился. Теперь рукой не достать, хоть и маленький, сухонький. Ногтем придавить можно. Осанистый хозяин с'ежился. В поклоне темное серебро головы показал. Острыми глазами, как буравчиками, его Шереметев кольнул. — А, хозяин! Наше вам. Вы теперь управляющий, вот управьтесь. Новые жильцы приехали. У вас там внизу четыре номера для приезжих отведены, так вот их постоянные жильцы займут. Приезжих в гостинницу больше не пускать.* Все постоянные жильцы будут. Платить будут,—значит союзу все равно: гости- ница или меблирашка.— — Как изволите, товарищ председатель, А только раньше у меня так было: наверху месячные квартиранты, внизу суточные.— — Раньше многое по другому было! А сейчас все месячные. Семейный дом будет. Ной с семейством!— Сухой короткий смешок в ушах у хозяина, как звук ножа по стеклу ото- звался. Не привык еще к смешкам властный хозяин. Прежний почет жалел. А Шереметев уж дальше распоряженья давал. — Самый большой номер внизу вот товарищу Тарасову. Он семейный. Остальные в трех маленьких разместятся. — Товарищ председатель, там еще живут. Приезжие. — Выселить! Сморчок сморчком, а сказал—сделалось. Началась суматоха выселенья и вселенья. В суете хозяин не з абыл вызнать все про новых жильцов. Семейный—красногвардеец, по фамилии Тарасов, рабочий с Акмакского золотого прииска. Стеценко—начальник штаба красной гвардии. Горбоносый, черный, как цыган, с желтыми белками. Шурочка Смирных—франтоватый, то- ненький, офицериком держится. Этот давно знаком хозяину. Офицер и есть. Местный сын купеческий. В войну в подпоручики вышел. Теперь—на! У боль- шевиков командир над красногвардейцами. Еще двое в одну комнату вошли: среднего роста, зеленоглазый, с застывшей улыбкой на молодом лице. Жиган- ский. Видно—из поляков. Второй тоже известен хозяину. На митингах видал. Военный комиссар Шишигин. По шерсти кличка! Как есть шишига! Малого роста, кривоногий, косоглазый. Киргиз киргизом. Тарасов с двумя ребятами и с женой, худенькой, вертлявой, как юла, раз- боркой в отведенном номере занялся. Остальные свои комнаты посмотрели и с Шереметевым куда-то ушли. Иван Васильевич вздохнул полегче и к одиннад- цатому номеру подошел. Хотел с Холодковским словом перекинуться. Очень его уважал. Шутка, из фамилии к царскому двору приближенной! Уездным предводителем дворянства был. По дворянскому делу два состоянья промотал. Сюда, как в ссылку, председателем суда прибыл. Крохи доживать. С образова- нием полным по судейской части. А тут и хлопнула. Революция эта самая. С тела спал, как пришлось у земского собранья в мировые судьи проситься! Ут- вердили. А д а л ьше хуже. Теперь просит Ивана Васильевича: — Смотрите, уважаемый Иван Васильевич, если что... Проверка живущих здесь или вообще спрашивать будут, не назовите по старому. Говорите и на

RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2