Сибирский Парнас 2022, № 3

189 – Стоишь? Ну, стой, стой! Другие бегают, резвятся, а ты остолоп-остолопом. Прошёлся бы хоть вечером по улицам – красота какая! А так проторчишь тут до весны, а там и… тю-тю – растаешь! От обиды у Снеговичка по мёрзлым щекам потекли уголь- ные слёзы: – Хорошо тебе, трещётка! У тебя и лапки, и крылышки! А тут маленькие хоть бы ножки были! Никто не догадался сделать их мне… – Чепуха это всё! Чепуха, – пуще прежнего затароторила сорока, – я вот точно знаю, если б ты очень-очень захотел ходить – да ноги сами бы выросли, сами бы! Как ни добр был сердцем Снеговичок, а на такие глупые слова рассердился. Так рассердился, взмахнул своей метлой и прогнал надоедливую птицу. На следующий вечер, когда двор совсем опустел, он ус- лышал плач. А прищурившись, увидел, что в другом углу двора барахтался в большой снежной яме мальчишка Славка. Залезть-то он туда залез, а выбраться не мог никак. Друзья подумали, что он, балуясь, барахтается – и разбежались по домам, когда их позвали родители. А Славкины мама и папа так увлеклись новым телевизионным фильмом, что совсем забыли про сына. А он плакал в яме всё громче и звал на помощь. Снеговичку было очень жаль его. Так жаль, что он почув- ствовал нестерпимое желание – побежать к Славке и помочь ему. Желание это было таким сильным, что он, качнувшись, сделал шаг вперёд. Сделал и остолбенел. Остолбенел от собственного безрассудства. «Чем это я шагнуть мог?!» – взглянул вниз и увидел под собой маленькие, хорошенькие, ловкие, снежные ножки. «Неужели эта легкомысленная бол- тушка правду сказала?»