Сибирский парнас № 2, 2021

180 Тем не менее, нет ничего пошлее, чем изображать Михаила Булгакова мучеником и страдальцем. Как несовместимы гений и злодейство, так же невозможен гений, испытывающий не- прерывные фрустрации. Жизнь Булгакова многоцветна. Всё, чем только может одарить она человека, он получил за свои неполные пятьдесят лет пребывания на земле. Была слава и замалчивание, деньги и безденежье, много друзей, ещё больше врагов, сладость творчества и травля критиков, ненависть вла- стей и любовь женщин. Ибожественная кульминация, апофеоз его жизни, его предсмертный экстаз – прежде чем умереть, он сумел поставить точку в бессмертном романе. В начале 20-х годов он сотрудничал с эмигрантским сме- новеховским журналом «Накануне», издающимся в Бер- лине. Редактировал журнал Алексей Толстой, любивший корреспонденции Булгакова и хорошо плативший за них. Однажды журнал заказал Михаилу Афанасьевичу очерк о только что открывшейся в Москве сельскохозяйственной выставке. Блестящее, по-рембрандтовски сочное описание изобилия выставки редакция высоко оценила, статья была напечатана с ходу. Но когда Булгаков представил счёт на производственные расходы, бухгалтерия журнала пришла в ужас. «Что это был за счёт! – писал очевидец. – Расходы на ознакомление с на- циональными блюдами и напитками различных республик!.. Всего ошеломительней было то, что весь этот гомерический счёт на шашлыки, шурпу, люля-кебаб, на фрукты и вина был на двоих. – Почему же на двоих? – спросил поражённый заведующий финансами редакции. Булгаков невозмутимо отвечал: – Во-первых, без дамы я в ресторан не хожу. Во-вторых, в фельетоне у меня отмечено, какие блюда даме пришлись по