Сибирский парнас № 2, 2021

174 в Мастере, но и в Иване Бездомном прослеживаются авто- биографические грани создателя «Мастера и Маргариты». С сарказмом, но и с большим внутренним теплом он описал в некоторых героях «Театрального романа» черты тех, кто по- шёл на компромисс с советской властью: Станиславского, Не- мировича-Данченко, Алексея Толстого. Бонвиванскую натуру последнего Булгаков рисует даже с некоторой долей зависти, потому что сам любил хорошо пожить. Но то, что разрешено быку, Юпитеру делать возбраняется его божественным стату- сом. Таланту компромиссы позволены, но у гения «продуман распорядок действий и неотвратим конец пути». Здесь я рискну заглянуть в запредельные области метафи- зики, прикрывшись авторитетом Даниила Андреева. Этот писатель ввёл понятие метаистории, которая сопровождает обычную земную историю и очень часто предшествует ей. Рождение гения начинается на небесах, когда человеческий дух заключает с Богом контракт на выполнение определённой исторической задачи. Для того, чтобы «нижеподписавший- ся» не забыл о своём контракте, его сопровождает по жизни гений, в своё время хорошо описанный Сократом. Жизнь такого человека никогда не бывает лёгкой, хотя он знает минуты блаженства, недоступные рядовому человеку. Но если отмеченный Богом человек изменит контракту, гений отступит от него. Чем это заканчивается, могут объяснить глаза врубелевских демонов. Булгаков не отступил и не сдался. Он не изменил контракту, и гений не покинул его. Если бы писатель в 1919 году уехал за границу, а не в Мо- скву в пасть дьяволу, не было бы гениального автора «Мас- тера и Маргариты», зато мог бы состояться какой-нибудь дублёр Алексея Толстого.