Сибирский парнас № 2, 2021

169 религиозные изменения, которые произошлипослеОктябрьской революциив умах такихвыдающихсяиразныхдеятелейрусской культуры, как Блок, Есенин, Вернадский, Павлов, Рерих, а до революции – в душе Толстого. Порвав с церковной ортодоксией, они лишь углубили свои подходы к истинной вере. Октябрь 1917 с разных позиций приветствовали Блок, Ма- яковский, Есенин, Клюев, также ряд литераторов помельче из так называемого «Серебряного века» русской литературы. Булгаков не славословил революцию, принадлежал, скорее, к числу смирившихся. Но в творчестве его душа принадлежала снам о прошлом. Сталин хорошо понимал эту противоречивую позицию писателя и очень хотел качнуть его талант в сторону утверж- дения новой действительности, как удалось это сделать с Горьким и А. Толстым. Однако Булгаков прошёл свою Голго- фу до конца, не уступив ни пяди творческого пространства. Хозяин Кремля играл с ним, как кошка играет с полуза- душенной мышкой. На жалобу писателя в известном теле- фонном разговоре, что ему не дают жить и работать, усатый батька спросил: «Вы где хотите работать? В Художественном театре?» – «Да, я хотел бы. Но я говорил об этом, мне отказа- ли», – ответил Булгаков. – «А вы подайте заявление туда. Мне кажется, что они согласятся». Конечно, то, что показалось диктатору, было немедленно реализовано, ибо его фантазии, в отличие от булгаковских, исполнялись немедленно. Михаила Афанасьевича встретили во МХАТе с распростёртыми объ- ятиями. И не только потому, что выполнили указания вождя. Его там действительно любили. Подобные театральные и литературные объятия сопрово- ждали Булгакова всю жизнь с первых его творческих шагов, но заканчивались, за редким исключением, ничем. Народный артист СССР В. Топорков, близко знавший Михаила Афана-