Сибирский Парнас, № 2, 2019

158 СИБИРСКИЙ ПАРНАС сто, умные люди говорили. Жалко мне её было до сердечных болей. Так я её тоже похоронил по-хорошему, как заслужила. – Как это? – Я немного обалдел, не понимая. – Да как…погреб у меня начал обваливаться от старости, подладить некому, сам побоялся, завалит. Вот я её туда с соседом Саней и определил. Всё ничё, токо вот закапывал дня три, наверно. Зато и могила ей по заслугам и надпись на дощечке, как положено. – А как написал-то, дед? – Как, – он улыбнулся, – когда появилась день не помню, написал месяц и год, когда издохла, знаю – написал год, месяц и число. И ешо вместо ирунды всякой, просто: Ночка – хорошая лошадь. Дед замолчал, немного пошмыгал носом и стал крутить ещё самокрутку. – А дай тоже, дед. Он протянул кисет с крупным самосадом и предупредил, улыбаясь: – Гляди, дерзок. Закурили. Самосад был действительно крут. – Я ведь, пацан, местный. И появился ешо до этовой вот воды. И жили мы хорошо и крепкие деревни у нас были. Но кому-то там захотелось сделать водохранилище, и сделали. Может, и хорошо. А всётки плохо больше. Ведь сколько же лесов пожгли и покорчевали. Сколько деревень поутопили и сколько добрых земель. А погостов и кладбищ. Я, молодой, тоже могилы переносил. Но только те, кто недавно лежал. А старые так, заравнивали и всё. Грех… После видел и ходил по кладбищу, которое открывалось весной до большой воды и иногда осенью. Гробы уже пообмыло, и они торчали до половины, страх божий! И рыбы сколько поугробили. Она ведь метать икру ходила туда-сюда, а здесь хлоп и плотина.