Сибирский Парнас, № 2, 2019

154 СИБИРСКИЙ ПАРНАС – Ну, когда ты с Денисом Марковым на сенокосе работал. Он ещё тогда опёрся на вилы и задумался. – Не припомню. – Ты ещё спросил: «Чего это ты, Денис?» А он посмотрел: «Кулаками». Ты: «Нет, не бьют». Он: «А матерят?» Ты: «Не только не матерят, но и при мне не матерятся». А когда ты по- нял, что к чему, удивился: «А тебя разве, Денис, матерят?» Он тяжело вздохнул: «Ох, Максим, не только матерят, но и бьют». Ты вернулся с работы и мне рассказал. Разве не помнишь? – Как не помнить… – У Дениса два сына, а у нас четыре, и видишь, какая раз- ница. Сам же сказал, что никогда не думал, чтобы дети могли родителей бить. А кто им ума дал? В кого они пошли? Так что не зря жизнь прожита! Теперь бы внуков поднять, да и мудрость им свою передать. Как они без нас? – Да что это я?.. – чуть не проговорился Максим. – Пойдём в дом, а то застудишься. Холодом от земли потянуло, – за- суетился он. Вернулись в дом, легли, и Максим не заметил, как уснул. Проснулся от дивной трели соловья. Встал, подошёл к распах- нутому окну. С улицы потянуло прохладной. Над горизонтом малиновым разливом выплеснулся рассвет. «Такая маленькая пташка, а как выдаёт! Никакой там страус с ней не сравнится. Живёт, гнёздышко вьёт и от радости поёт. И никакие партии ей не нужны. Вот бы и мне так» – и вдруг из груди само собой вырвалось: – Со-о-ловей мой, со-о-ловей, го-о-лосистый со-о-ловей. Дальше слов не знал, поэтому выводил одно и тоже: – Со-о-ловей мой, со-о-ловей, го-о-лосистый со-о-ловей… И чем дольше пел, тем свободней и легче становилось на душе. А жена спала и, казалось, не слышала его пения.