Сибирский Парнас, № 2, 2018

186 СИБИРСКИЙ ПАРНАС смысле писания текстов, например: Рождественский. Барды выше, там личность, индивидуальность, но всё равно за пределами искусства: и слова, и музыка, и пение. Вывод: песни надо писать, не искажая русского мышления. Песни Фатьянова наиболее близки к народному складу: «Соловьи», «Летят перелетные птицы», «Три года ты мне снилась», «В городском саду играет». Исаковский: «Ой, ту- маны мои, растуманы», «Ой, цветет калина в поле у ручья» – тоже под народный склад. Долматовский – книжность. А. Бобров – имитирует частушки, фольклор, но сам безлик, нет индивидуальности. В. Гусев – «Полюшко-поле», Ошанин: «Эх, дороги». Как только песня близка к народному жанру, она приобретает размах и глубину. Существует два пути на- писания песен: 1) романс – удержаться в пределах поэзии слова; 2) писать близко к народному складу, мышлению, где каждая строка должна быть самодостаточной. Для песни не- обходимо мелодическое начало. Заболоцкий – совершенно пластический поэт, но есть песня «Зацелована, околдована» – это не текст, стихи. У Поперечного неудачное подражание фольклору: «Аист на крыше», «Рязанская мадонна». Доризо: «Огней так много золотых» – не хуже Исаковского. Вывод: когда звук и смысл совпадает получается великая поэзия, когда прибавляется ритм – гениальная. Например: «Редеет облаков летучая гряда» – звук, ритм, слово. Строка должна быть самодостаточной, периода (который, какой, потому что и т.д.) не должно быть в стихах. (Продолжение следует)