Сибиряки-гвардейцы - 1942г

Илья Мухачев Старшина И. Я. Тотмин Этот воздух гулом взрыт, Над землею голубой Стая коршунов летит На разбой. На крылах чернеют, злясь, Свитки змей — разбоя знак... Там, где стая пронеслась — Вьется мрак. Каркает коршун: «Нет преград! Я обрушу чугунный град На советский на Ленинград... Смертоносный посею гром, Голубым подожгу огнем В этом городе каждый дом... Захохочет душа моя, Лишь сквозь пепел увижу я, Как от страха в дыму, в огне Станут люди метаться, выть... В этой варварской стране Мне дано господином быть!..» Но тут, откуда ни возьмись, Поднялся сокол ввысь. Сибирь, гляди! То сокол твой! Ом начал бой! Готов он в этом пасть бою За жизнь твою, — За Волгу, Терек, Днепр, Двину, За всю страну. С высот, где тучи полынья, Он длинною струей огня Хлестнул по стае коршунья. Сломался хищной стаи строй, Один из коршунов густой Покрылся дыма сединой. «Добить бы, не ушел пока!» Но тут, раздвинув облака, Набросились два стервяка На сокола-сибиряка. Он — Тотмин, сокол тот, Почуял сквозь гуденье — Дождь пуль по крыльям бьет, Пронзая оперенье. А время тут не ждет: Разбойным птицам этим Наш сокол в свой черед Волной огня ответил. Бордовый выхлопнув дымок, Один разбойник наутек Пустился — в небе путь широк? Другому вышла западня: Не в силах он из-под огня Уйти в просторы дня. Его по кругу, где размяк От синей теплоты сквозняк. Гоняет сокол-сибиряк. Но вот они, сшибиться чтоб. Взрыв глубину воздушных троп. Пошли друг другу в лоб. Перед концом тоска остра, А трусость коршуну — сестра; Он резко в сторону рванул, Но поздно! Сокол резанул Врага вдоль плоского хребта От головы и до хвоста. Закувыркался коршун-враг Куда-то в пустоту, в овраг... Наш сокол крикнул вслед: «Стервяк? Сюда недаром ты летел, Здесь господином быть хотел, Но видишь, гибель — твой удел! Пусть помнит дикая орда: Где нет рабов, никак туда Не проберутся господа!» Тут сокол хотел развернуться было: Не вышло — пропала былая сила. Небо жмет плечи Голубизной, Валится навстречу Шар земной.