Макаров А. Ф., Родимая глушь - 2014

строение. Подвесил хариусов над углями и положил на них пару чурочек сырой талины. Устал и хочу спать. Сегодня исполнилась ровно неделя, как я выехал из дома, — минута в минуту. Прилягу на часок, а то сгорит рыба или потухнет костер. Просыпаюсь. О, Боже! Рыба, вероятно, сгорела. Бегу к коптильне, а там, конечно, рыба частью превратилась в угли. Поправил оставшуюся несгоревшую рыбу и подложил в по­ тухший костер чурочку талины. Попробовал хариуса на вкус и понял, что для еды он не годится. Надо было его отмачи­ вать от избытка соли. Теперь уже ничего не поправишь, и ос­ тается только привезти несколько хариусов на показ. Больше делать нечего, иду спать. Ну и заехал я! В первые дни моего похода казалось, что я оглох, но через три дня все восста­ новилось. Мне стало понятно. Это от недостатка городско­ го шума, то есть у меня стало мало внешних звуковых раз­ дражителей. Постепенно организм адаптировался, и я стал чувствовать себя комфортно. А до конца моего путешествия больше восьмидесяти километров. Сырая тяжесть сапога, Роса на карабине. Кругом тайга, одна тайга, И мы посередине. Жаль, не помню автора стихов, но состояние передано верно. Опять холодно, и утром все будет хрустеть, а вода у бере­ гов замерзнет. Вторник, 24. 09. 69 Утро. Просыпаюсь отдохнувшим человеком. Полежал немного, понежился в постели с медвежьей шкурой. Кто бы затопил печку? А что если сегодня отдохну и схожу на охоту? Рыба надоела, а в тайге можно подстрелить что-нибудь. Хо­ рошо бы встретить глухаря, но и рябчик пойдет.