Сибирские огни № 4, 2022

62 ИГОРЬ НАЗАРОВ ТАЛИФА-КУМИ ресчур даже. Каким-то воспаленным огнем горели. В общем, он очень странно выглядел, даже для убитого горем отца. Я его сразу, как представился, спросил: —Николай Дмитриевич, вы как себя чувствуете? Ничем не больны? — Нет, — говорит. — Я полностью здоров. Соврал! Через два дня патологоанатом, который его вскрывал, ска- зал мне: — У него рак желудка был. В последней стадии. Так что он и своей смертью вот-вот должен был умереть. Но в тот вечер я этого, понятно, не знал, поэтому посоветовал: — Вам бы отдохнуть надо. Поспать. Травку какую-нибудь выпить. У нас здесь хорошие травки есть, таежные. Я вам завтра принесу. Он на меня глаза поднял, а в них вдруг такая боль плеснулась! Мне даже на мгновение подумалось, а вдруг он и правда настоящий отец той девчонки. Чем черт не шутит? Невозможно же так играть. Или возможно? — Я не сплю с того дня, как узнал... —Он замолчал, сглотнул комок в горле, закрыл рукой глаза, потом мотнул головой, сказал: — Извини- те! — и выбежал в ванную. — Ничего-ничего, — говорю вслед. — Все понятно. А сам быстренько номер осмотрел. Он выглядел так, будто в нем и не живет никто. А ведь Фирсов здесь уже почти четыре часа. Одна- ко постель не смята, шторы не отдернуты, окно не открыто, хотя душно. Даже холодильник и телевизор в розетки не включены. И вещей личных никаких не видно. Да что же он — зашел, сел в кресло и так до меня все сиднем и сидел? Фирсов вернулся из ванной, в руках мокрое полотенце. —Еще раз извините, — говорит. —Никакие травки мне не помогут, пока я Светочку не похороню. Вот тогда, может быть, смогу и заснуть, и поесть. Хотя зачем мне теперь это? — Надо жить, Николай Дмитриевич, — говорю. — Надо жить. — Зачем? — спрашивает. — Для кого? — Разве у вас семьи больше нет? А супруга? Другие дети? — Супруга умерла пять лет назад. А Света была нашим единствен- ным ребенком. — Она родилась, когда вам было тридцать пять? — Да, — кивнул Фирсов. — Мы долго не могли завести ребенка. Потом супруга в Германии полечилась. Помогло. — Понятно, — говорю. — Поздний ребенок. Фирсов кивнул и уткнулся лицом в полотенце. Я смотрел на него и не мог понять: прикидывается или нет? Ну нель- зя же по чужому покойнику так печалиться! Вдруг он действительно на- стоящий отец? Мало ли какие случаи в жизни бывают. А я тут с ним игру затеять собрался. Нашел с кем играть... Да нет! Нет, какой отец! Он же врет! Врет, что в Тюмени по фото- графии неопознанных трупов дочку опознал. Если бы был настоящим — зачем врать? Гроб с собой зачем вез? Ни один настоящий родитель так не сделает. Настоящий до конца надеяться будет — на ошибку, на чудо, да на