Сибирские огни № 4, 2022

40 ИГОРЬ НАЗАРОВ ТАЛИФА-КУМИ 8. Комната, куда длинным коридором провел меня Райхман, была, по всей видимости, кабинетом хозяина. Как и все в этом доме, кабинет был обставлен по-старинному. Такие, знаете ли, массивные книжные шкафы вдоль стен. Натертый до блеска паркетный пол. Основательный пись- менный стол, крытый зеленым сукном. За ним деревянное кресло с высо- кой резной спинкой. Как трон, право слово. На столе «ленинская» лампа с зеленым абажуром. Она стояла слева, а вот справа — тонкий серебри- стый ноутбук с «яблочком» на крышке. Как ни странно, он вполне гармо- нировал с остальной обстановкой. Райхман показал мне на кресло, придвинутое к углу стола, а сам сел на свой «трон». Снял очки, нахохлился, медленно перебрал несколько листков в старой папке, открытой перед ним, потом поднял глаза на меня. Все это молча. Ну и я молчу. Тут и без слов ясно: натолкнулся Райхман на что-то такое, чего и сам не ожидал. Он тем временем опустил глаза, взял в руку курительную трубку, стук- нул ею о дно большой «министерской» хрустальной пепельницы, вывалив кучу еще дымящегося пепла, и стал трубку небольшим ершиком прочищать. Так тщательно-тщательно, будто это для него сейчас наиважнейшее дело. Через пару секунд вдруг отбросил и ершик, и трубку, встал, захлоп- нул папку, повернулся лицом к окну и заложил руки за спину. В кабинете тишина — муху в коридоре слышно. И вдруг часы напольные из угла громко так, басом: — Бом-м-м! Я аж вздрогнул. Звук-то совсем в наше время непривычный. У кого сейчас такие часы увидишь? А они опять: — Бом-м-м! И как такие дома держат? Они ведь и среди ночи, небось, бьют! На третий «бом-м-м» Райхман очнулся, повернул ко мне голову — и через плечо: — Кто еще знает, что этот листок у вас? Я мысленно прикинул — получилось, что много кто. Даже если не учитывать погибшую девушку и ее связи, все равно много получается. Развел руками: — Мы эту бумажку, Семен Семенович, и не скрывали ни от кого. Наоборот, со всеми консультировались. — Погано, — вздохнул тот, медленно сел за стол, потер руками лицо и опять: — Погано. — Сильно погано? — спрашиваю. Вместо ответа Райхман посмотрел на меня, потом взял трубку, до- стал из ящика стола пакет с табаком и принялся трубку набивать. Набил, в рот вставил, спичкой чиркнул и спрашивает: — Как давно она у вас? — С месяц примерно, — отвечаю. — Но, Семен Семенович, вы бы подробности какие-нибудь поведали. Что это за бумага? Откуда? По-