Сибирские огни № 4, 2022

26 ИГОРЬ НАЗАРОВ ТАЛИФА-КУМИ — Тогда слушай. — Беличев рукой коньяк и тарелки с закуской в сторону отодвинул, через стол ко мне потянулся и тихим голосом гово- рит: — Этот самый Райхман — из потомственной коммунистической семьи. Да мало что из коммунистической — из чекистской. Дед его — участник трех революций. Там в городе увидишь даже доску мемори- альную на доме, где дедушка Райхман жил. Отец с конца тридцатых в органах. В Пятом отделе Главного экономического управления. Это фи- нансовая разведка и контрразведка. В конце сороковых отца из органов турнули — в порядке борьбы с космополитизмом. И расстреляли бы, на- верно, чуть попозже. Вместе с Берией. Но он сразу после смерти Сталина предусмотрительно из Москвы сюда, на свою родину, уехал. Устроился бухгалтером на каких-то золотых приисках. Сидел там тише мыши до са- мой смерти. Потому и не нашли. Но это уже неинтересно. А интересно вот что. И тогда, в сороковых, ходили слухи в органах, и по сей день хо- дят, что, увольняясь, Райхман-старший не все дела свои сдал. Кое-какие бумаги утаил. А бумаги интересные: все же по финансам работал. Вот я, Викторыч, и хочу, чтобы ты, если сумеешь в дом Семена Семеновича во- йти да на разговор его вызвать, выяснил бы как-нибудь, архив его отца не у него ли хранится. — Ну и цену ты просишь! — удивился я. — Ничего себе задачка... — Трудно, — кивнул Беличев. — Понимаю. Но постарайся. Вдруг получится. — А чего вы сами к нему не придете и не спросите? — Э-э-э! — Беличев махнул рукой, откинулся назад и принялся ко- ньяк разливать. — Это невозможно. Он же не только из коммунисти- ческой семьи, он и сам коммунист. Причем настоящий. Сейчас таких не делают. — Тем более, — говорю. — Нешто истинный коммунист откажется помочь органам ЧК? — Я же тебе говорю: он настоящий коммунист, а не шлюха с парт- билетом, как нынешние. — И что сие значит? — Я озадачился так, что даже стопку с конья- ком до рта не донес. — А значит сие, — уставил на меня палец Беличев, — что для него, как для коммуниста, никакого ЧК с тысяча девятьсот девяносто первого года не существует. Мы для него — буржуазная охранка! И говорить он с нами не будет. — Слышь, — засмеялся я, — так он и со мной не будет! Если вы для него буржуазная охранка, то я вообще царский городовой. Беличев, широко улыбаясь, поцокал языком и говорит: — Не, Викторыч. Тут сложнее. Ты, конечно, как и я, в глазах Райх- мана буржуазный цепной пес, прикрывающийся святым именем Дзер- жинского. Но сам-то Райхман не просто коммунист, а коммунист с буки- нистическим уклоном. Вот на это у меня и надежда. Думаю, если он твою записку увидит, то сможет через свою классовую ненависть перешагнуть. Фанатик — он во всем фанатик. Что в коммунизме, что в науке. — Фанатик, говоришь?