Сибирские огни № 4, 2022

174 ЯНА ГЛЕМБОЦКАЯ СВОИ Тетя Таня продолжала работать на заводе, потом вышла на пенсию, огромную «генеральскую» квартиру в Кировском районе обменяли на маленькую хрущевку в центре. Тогда это был равноценный обмен — Кировский был районом с плохой экологией, оттуда все стремились убежать, особенно после крушения цистерны с хлором и чрезвычайной ситуации с разливом хлора. Анилинокрасочный завод и производство пороха давали, конечно, вредные выбросы, но еще больше отрав- ленного воздуха приносило со стороны химического комбината, где круглосуточно шло обогащение угля и сжигался попутно вырабатываемый газ. «Лисий хвост» — огромный оранжевый факел десятилетиями горел над левым берегом. Из фронтовых рассказов тети Тани я запомнила только, что на Новый год елку украшали пустыми пузырьками от лекарств, что бинты стирали и сушили, что во время критических дней на передовой девушки использовали мох, потому что перевязочного материала не хватало, что юбки носили только как парадную форму, а бойцов с поля вытаскивали совсем в другом виде — в мужских шта- нах, под которые зимой надевали кальсоны, кому повезло их достать, или теплые чулки. Все, конечно, знают, что первая помощь раненым — остановить кровь, зафиксировать переломы и как можно быстрее тащить к хирургам. Но с раненым бойцом еще надо было все время разговаривать, называть «миленьким» и по име- ни, успокаивать, держать в сознании, «не отпускать». У тети Тани была медаль «За отвагу». Когда тетя Таня была уже совсем старенькой, ей было уже далеко за восемь- десят, ее привезли на завод, где она работала всю жизнь и где при ней сменилось несколько директоров. Всех своих начальников тетя Таня любила, помнила по имени и отчеству, знала их жен и детей — теперь она шла по галерее с портретами директоров предприятия, останавливалась у каждого портрета, и казалось, что она хочет каждый из них погладить. Она плакала, называла каждого, здорова- лась, вспоминала о привычках, словечках, шутках. Затем ее угостили чаем в кабинете директора, вручили подарок ко Дню По- беды: тушенку, сгущенку, водку, галеты, горький шоколад — все, что так ценилось на фронте. — А вот скажите, Татьяна Сергеевна, как были зашифрованы цеха в ваше время? Я знаю, что какие-то были позывные вместо номеров, всякие зайцы, бел- ки, медведи, лоси, лисы и бобры... Вспомните сейчас, что как называлось? — Нет, что вы, все забыла, уж память не та… Потом ее повезли домой на директорской большой черной машине, и тетя Таня, когда выбралась с заднего сиденья перед своим подъездом, сказала: — А я ведь помню все эти названия, как назывались цеха. Но я подписку давала о неразглашении, и ее никто не отменял. Заместитель директора, сопровождавший тетю Таню, засмеялся: — Вот и правильно! Я вам по секрету скажу, что цеха так же и называются в служебной переписке, кто бы их переименовывал-то… * * * Мой дед, Чубасов Павел Тимофеевич, родился в 1917 году в деревне Вер- хотомке, недалеко от Кемерова, в бедной крестьянской семье, а в начале 1920-х годов был усыновлен кулаком Криворотовым, не имевшим родных детей, по се- мейному преданию — «продан за пуд муки». После раскулачивания приемных родителей вернул себе фамилию Чубасов, скрывал факт усыновления Криворото- вым, потому что мечтал стать летчиком — сына кулака в авиаклуб не приняли бы ни при каких условиях.