Сибирские огни № 4, 2022

173 ЯНА ГЛЕМБОЦКАЯ СВОИ нимать петли на чулках, экономить на всем, красить пол в кухне частями, сдвигая мебель, а потом возвращая ее на покрашенный пятачок, подшивать воротничок на школьную форму и белые тряпочки (ластовицы) под мышки, чтобы не портить дорогую шерстяную ткань солью. Спасибо бабушке Полине за все — за то, что с ней было так трудно, и за то, что было часто скучно и мучительно. Но я ни разу с ней не поссорилась за всю жизнь. Потому что тимуровцы не сдаются. * * * Татьяна Сергеевна Парфенова — тетя Таня, старшая сестра моей бабушки Елизаветы. Ее все звали «тетя Танечка» — сначала многочисленные племянники, потом дети племянников, потом их внуки. Жених тети Тани, красивый грузин с аристократической фамилией — все говорили, что князь, — ушел на фронт и по- гиб в самом начале войны, она ушла добровольцем в 1942-м, после его гибели, и до конца оставалась на фронте в звании рядового. После возвращения она вышла замуж за дядю Гришу Алексеева, он был веселый человек, инженер и намного старше ее. После демобилизации тетя Таня пошла работать на военный завод шифро- вальщицей — передавала и принимала шифровки, лично относила их директору завода, присутствовала на всех совещаниях, и какое-то время ее даже провожали до дома часовые с винтовками, но потом времена смягчились. Тетя Таня была самой красивой из сестер, у нее был низкий голос — из тех, что завораживают и придают женщине шарм, несравнимый с внешней красотой. Когда сестры пели, тетя Таня всегда вела второй голос, «вторила», как говорили в семье. В ней жила загадка: с одной стороны, тетя Таня была доброй, открытой, гостеприимной до невероятности, с другой — никогда не сплетничала, ничего не рассказывала о себе, о своих годах на фронте, о личной жизни. Если бы не гостеприимство и доброта тети Тани, то семья моей бабушки, ее младшей сестры Лизы, так и осталась бы в Казахстане, на станции Дария, — но тетя Таня вывезла всех, поселила в своей квартире в Кировском, правда довольно большой, кормила, учила, развлекала. Квартиру, конечно, дали дяде Грише как большому начальнику — это были трехкомнатные хоромы с маленькой комнаткой для прислуги, большим коридором, огромной кухней, высокими потолками. Мой отец, тогда еще маленький мальчик, запомнил, как весело жилось у Алексеевых, где можно было бегать по квартире, забираться на антресоли и в шифоньер, ког- да играли в прятки, пропадать во дворе, ходить по соседним дворам, кататься на трамвае — в Казахстане трамваев они с сестрами не видели. На трамвае им разрешали кататься даже бесплатно: они садились у дома Алексеевых, ехали до конечной остановки у завода, где трамвай некоторое время стоял, кондуктор от- мечалась у диспетчера, а дети тихо сидели по своим местам и затем ехали об- ратным ходом до дома. Папа вспоминал, что это было волнующее приключе- ние. Долгое время он мечтал поехать на трамвае на другой берег, до Городского сада — там были качели, карусели, духовой оркестр и холодный квас стаканами продавали. Дома у тети Тани и дяди Гриши Алексеевых постоянно пахло блинами и пиро- гами, блины заводили в огромной кастрюле, тесто на пироги поднималось в тазу, четверо взрослых, пятеро детей и гости, бесконечные гости! Дядя Гриша был остроумным и веселым, всегда улыбался и обожал свою жену, тетю Таню, это было ясно. Он очень много курил и умер от рака легких еще не старым человеком.