Сибирские огни № 4, 2022

170 ЯНА ГЛЕМБОЦКАЯ СВОИ Отношения с этой бабушкой были сложными с самого детства — она была в душе большой актрисой, я же, видимо, в свои пять лет уже была начинающим театральным критиком, а ее сцены и монологи не убеждали. Мое самое раннее воспоминание — как бабушка моет меня в ванне и говорит таким липким, сахар- ным голосом: — Вот, Яночка, ты вырастешь, я стану старенькой, ты меня тоже будешь ку- пать в ванной. Мой детский ум вскипел от возмущения: бабушка и так казалось мне старой, а мыть еще более старую старушку мне совсем не хотелось и делалось страшно от этой мысли. Главной темой для моноспектаклей Полины Ивановны был, конеч- но, мой дед Павел Тимофеевич Чубасов, который нашел себе «молодую» и ушел от бабушки, как только младшей дочери, моей маме, исполнилось восемнадцать. Ждал он этого момента, чтобы его бывшая жена не написала в партком донос. Она, правда, все равно его написала, но дети уже совершеннолетние, взять с «бе- глеца и предателя» нечего. Так думал партком. Моя же бабушка подала в суд иск на алименты — к тому времени она уже вышла на пенсию (у нее был какой-то космический стаж работы учителем), пен- сия была хорошая, но маленькая. Денег на санаторий точно не хватало, так что бабушка попросила бывшего мужа доплачивать ей рублей пятнадцать, кажется, к назначенным ей тридцати семи рублям пенсии. Она доказала, что подорвала свое здоровье, ухаживая за мужем и его детьми, так что он ей должен помогать, пока смерть не разлучит их. Дед был человеком благородным, деньги он аккуратно от- правлял телеграфом, лишь бы его «бывшая» была довольна. На самом деле, если бы не этот развод, я не знаю, чем бы жила моя бабушка. Ее артистическая натура требовала драмы, и эта драма теперь была с ней на- всегда: она Чубасова ждала с фронта и из лагеря после плена, она отказалась от молодого мужа, за которого вышла, потому что получила похоронку на Павлика, она заставила его учиться, и только благодаря ей Чубасов выучился на инженера, она писала Ворошилову, когда они жили в полуземлянке на месте будущего Горса- да, и им дали двухкомнатную квартиру в Кировском районе. И это все она! Она не умела готовить, но когда ей было? Вечерняя школа, сотни тетрадей каждую неделю (русский и литература), а еще надо ходить к врачам, чтобы не пропустить что-нибудь, что может перейти в запущенную форму. Кроме мужа-предателя, бабушка была помешана на здоровье, и если бы не ее паранойя, то она не протянула бы так долго. Когда бабушка приходила в по- ликлинику, то все врачи разбегались и прятались по кабинетам, а у кого была воз- можность — запирались на ключ и сидели тихо. Тем не менее Полина Ивановна Вяткина, держа наперевес свою пухлую медицинскую карту со множеством вкле- енных анализов и заключений, врывалась в нужный ей кабинет без очереди. Оче- редь могла попытаться «выступить», и тут все зависело от того, видела ли бабушка среди ожидающих подходящего слушателя. Если да, то она садилась рядом и на- чинала рассказывать ему (ей) всю свою жизнь до того момента, как жизненный путь привел ее к дверям этого кабинета. Бабушка поочередно лечила то печень, то почки, то сердце, то желудок. Мне она рассказывала, что у нее было три инфаркта, о чем в карточке были сделаны соответствующие записи. Как выяснилось позже, инфарктов не было, но по настоянию пациентки записи о них все-таки внесли. Два раза в год бабушка устраивала себе курорт на дому, для чего специаль- но поменяла свою двухкомнатную квартиру на Пролетарской на первом этаже на однокомнатную, но с балконом. Она выбирала такой балкон, чтобы на нем солнце было строго до полудня. На балконе бабушка загорала, потом принимала ванну с морской солью и пила минеральную воду, которую я таскала на себе из аптеки