Сибирские огни № 4, 2022

168 ЯНА ГЛЕМБОЦКАЯ СВОИ Высватал Лизавету у отца-матери, хотя был он старше невесты на десять лет, с прежней женой развелся, был у него сын в первом браке — все рассказал честно. Ехать, говорит, я должен в Казахстан, нельзя мне ехать без жены, люблю вашу дочь еще с Новосибирска, отдайте за меня! Лиза ни в какую! Не пойду за него! Он старый, да и не люб он мне! Тут стар- шая сестра Анна свернула жгутом вафельное полотенце и давай ее стегать: — Быстро собралась и поехала! Ты что, не понимаешь, что всех ваших же- нихов поубивало? Вон составы с фронта возвращаются, там мужики за сорок, за пятьдесят, покалеченные. Молодежь вся в землю полегла еще в первый год войны! Не пойдет она! Я тебе сейчас не пойду! Инженер, образованный, обходительный, любит тебя, иди собирайся. Потом спасибо скажешь! И поехала Лиза с маленькой дочкой — где поездом, где на санях. Пеленки на себе сушила, молоко в груди было, довезли девочку здоровой, обосновались в доме при железнодорожной станции. Все как в Тисуле: печка, двор, хозяйство. Баня только плохая была, дымила. Ян нанял кого-то, баню подправили, избу побелили, печь переложили. Продукты дед принимал с составов, проходивших мимо тихой скоростью, — так получал довольствие по накладным: станция была слишком ма- ленькая, чтобы на ней поезда останавливать. Мука, сахар, крупы, консервы... За мясом к казахам ездил, потом ружье купил, охотиться стал, на птицу в основном. Страшно тосковал по тайге, где вырос. Лиза была очень терпелива и очень любила своих детей. Была у Яна и Лизы еще одна дочка, Танечка, она умерла маленькой от коклюша и пневмонии, которые случились одновременно. Но потом родили Тонечку, назвали в честь бабушки по отцу, Антонины Францевны. Почему-то Тоню в детстве все дразнили Антоном Пафнутьичем, но она не обижалась. Потом Лизу и всех детей перевезли в Кемерово, старшая сестра Татьяна Сер- геевна все организовала. Детям учиться надо, а какая там, на глухой станции в Ка- захстане, школа? Отец всю жизнь помнил, как прекрасна степь, когда зацветают тюльпаны. И небо над степью помнил. В Кемерове бабушка Лиза немного работала в школе учителем домоводства. Она все умела — шить, готовить, штопать, вести дом. Девочки ее любили. На- верное, она учила еще доброте и терпению. Когда я приезжала к бабушке, она меня кормила, потом полагалось «поле- жать». Это у них еще с тисульских времен было заведено, что все девочки с мамой уходили полежать в спальне на заправленных кроватях. Поговорить, посмеять- ся, поделиться секретами. Это была, конечно, настоящая психотерапия. Тако- го чувства безмятежного покоя, защищенности, любви я больше не припомню. Полежать и поболтать с бабушкой и ее сестрами да еще попеть за столом на три голоса — вот вам рецепт душевного здоровья на все времена. Бабушкины сестры — отдельная новелла, даже начинать не буду. Потом расскажу. Когда я была маленькая, мы очень часто ездили к бабушке Лизе в гости. Она была еще очень молода. Я родилась, ей было сорок три года! У нее даже был «по- клонник», как его деликатно называли сестры, это был предмет шуток, впрочем, безобидных. Собирались, веселились, танцевали, пели, гуляли всей компанией по Киров- скому району, на набережную ходили, в Березовую рощу. Я всегда рассматрива- ла домики из окна трамвая, другой мир среди города, как его тогда называли — «частный сектор». Домики были уютные, с дымом из труб, с деревянными во- ротами, с собаками. Мне казалось, что жить в таком домике — это счастье. Но у бабушки тоже было счастье — блины, пироги, оладьи, хворост, пельмени всей