Сибирские огни № 4, 2022

162 СЕРГЕЙ ПАПКОВ Чекист Пастаногов на крутых горках сталинской политики лений коммунистов из тюремных застенков. Одна из таких жалоб, составленная на тридцати пяти листах, произвела, очевидно, особенно сильное впечатление. Это было письмо Бориса Сойфера о перенесенных им истязаниях, следственных подлогах в УНКВД и попытке самоубийства. О нем секретарь обкома Г. Борков посчитал необходимым лично доложить Сталину. В июне 1939 г. он писал (не со- блюдая даже норм общения с вождем): Направляю Вам заявление б[ывшего] сотрудника 2 отделения 4 отдела УГБ УНКВД по НСО Сойфер Б. И., прошу Вас, товарищ Сталин ознакомиться с этим документом, изобличающим подрывную работу врагов народа пробрав- шихся в органы НКВД и дать указание тов. Берия, во-первых, о привлечении к уголовной ответственности б[ывшего] зам. нач. УНКВД по НСО Ровинско- го А. С., работающего в настоящее время в системе Дальлага НКВД, и Паста- ногова К. К., не так давно снятого с работы в органах НКВД и исключенного из партии. Ровинского и Пастаногова я просил бы немедленно арестовать… 23 Но арест откладывался, так как из Москвы указаний не поступало. Паста- ногов тем временем перешел на положение рядового гражданина. Он устроился работать шофером в Автогужтресте и продолжал рассылать жалостные письма, усеянные вопросительными и восклицательными знаками, с одним известным мо- тивом: «За что?!» В одном из писем в райком ВКП(б) он писал: Неужели я, проведший всю свою сознательную жизнь в партийно-чекист- ском коллективе, в борьбе с контр-революцией, заслуживаю того, чтобы меня вышвырнуть из этого коллектива, выгнать из партии? Да лучше смерть!!! Я прошу райком справедливее подойти ко мне, подойти так, как партия и тов. Сталин учат подходить к живым людям, не приговаривать меня к политиче- скому расстрелу, а дать возможность на любой работе, пусть она будет самой маленькой, пусть это будет руль грузовой автомашины, что угодно, и на деле доказать, что я был, есть и буду большевиком. Другого пути у меня нет! 24 Развязка наступила в конце 1939-го. 20 декабря Пастаногов был аресто- ван и помещен в тюрьму № 1 при УНКВД. Следствие велось почти целый год. 18 ноября 1940 г. под председательством бригвоенюриста Г. М. Кулика начал- ся суд военного трибунала, перед которым предстала группа бывших работников НКВД. Пастаногову были предъявлены обвинения в незаконных арестах людей, в основном из числа партийно-советских кадров, работников суда и прокуратуры, в нарушении следственных процедур и в том, что «лично добивался вымышленных провокационных показаний». Суд продолжался почти пять дней. Вердикт гласил: Пастаногова приговорить к восьми годам ИТЛ, лишить звания старшего лейте- нанта ГБ и ордена «Знак Почета». Но в далекие лагерные края ехать не пришлось. Осужденного определили в Новосибирское отделение ГУЛАГа, назначив лагерным старостой. Такой исход дела ясно показывал, что система не только не оставляет своих, но и дает надеж- ные гарантии: начальник УНКВД НСО Ф. М. Медведев вскоре распорядился запретить перевод Пастаногова в какое-либо другое место. Поэтому предстоящий тюремный срок уже не казался таким суровым, как для других заключенных. Лагерная жизнь протекала в непринужденной обстановке. Как отмечало тюрем- ное начальство, Пастаногов «принимал активное участие в общественной и культур- но-воспитательной работе», а также руководил изданием стенной газеты, «заостряя внимание лагерного коллектива на борьбу за лучшие производственные показатели» 25 . 23 ГАНО. Ф. П-4. Оп. 34. Д. 74. Л. 144. 24 ГАНО. Ф. П-4. Оп. 35. Д. 15085. Л. 139. 25 Там же. Л. 185.