Сибирские огни № 4, 2022

142 Пятилетие «Сибирских огней» — Нестриженные хари. А кто тут снят? Кто сидит тут? Мужики подули, подули так вперед себя и боком прошли в губком, а там в кабинет к Роликову, и истинно убедились, что на карточке в ви- трине тот самый и есть. И рыжий мужик боком сел на стульчик и толково изложил насчет столба, и грани и старика, умолчав, конечно, о портрете. Роликов закрыл все двери, придвинул стулья к столу и так простень- ко, с закидыванием повел речь, и мужики расступились и кое-что выбол- тали. Роликов успокоил их насчет грани, столба и даже сказал — хорошо б старику тому сделать операцию, ведь медицина излечивает и не таких, и что он сам когда-то обучался этому искусству. Роликов позвонил на квартиру, потом с запиской послал курьера к себе на квартиру и упросил мужиков пойти к нему на чай. Мужики давнули дух свой, согласились. И когда шли мимо фотографии, отвернули головы и говорили о вышине пожарной каланчи. Роликов взглянул на витрину и видел, что его портрет оплескан, и подумал: не собаки ли это и, наверно, это потому, что витрина низка. Мужики, когда прошли фотографию, озирались, и им вслед фото- граф рычал и качал кулаки. В гостиной Роликова — ни кресел, ни шкафов — простые венские стулья и голый стол. Курносый мужик — веки глаз пухлы — веньгучей породы, пил чай и одним глазом в потолок, другим под стол. Товарищ Роликов вводил ходоков в курс международных событий: читал им газетную информацию и на географической карте, повешенной на стене, карандашиком отмечал: “Здесь вот социальная революция рвет узы. Здесь вот классовый антагонизм в зените. Здесь вот тронулся лед. А здесь — конъюнктура рынка колеблется”. Ходоки слушали, прикусывая сахар, и тот, что с серьгой, мотал воло- сами, жевал бороду и силился что-то понять, когда понимал, то подмарги- вал и поддакивал; веньгучий смотрел на карту и на товарища Роликова и онемел в улыбке какого-то курносого высокомерия; тот, что большевиком прозывался, слушал, слушал, вскочил со стула и к карте, и пальцем по- щелкивая по ней: — Когда я в учебной команде состоял, — замучили, проклятые, с этими картами. Какие, говорят, там кочки, кусты, леса. А то и земли спрашивали. Это все им покажи. А коснись нашего брата-мужика — не разыщем мы ваших владений... Товарищ Роликов отпрыгнул от карты и к бывшему большевику по- чтительно: — Дорогой товарищ, вы меня не дослушали. Ах, ведь нельзя же так... Мужик с серьгой поднялся, раскланялся, разбросил руки, борода во грудь: — За хлеб, за соль, за сахар, — и взяв кружку, повертывал ее перед глазами. — А вот в деревне посудины не так. Дрянь. Вито, воровано, крадено. Только... Товарищ Роликов толковал ходокам: — Это вот ваза. А это стакан. А это вот кружка. А портреты на них — это вот Калинин. А это вот Троцкий. А это вот Зиновьев.