Сибирские огни № 4, 2022

141 Пятилетие «Сибирских огней» Отрывок из романа «Под голубым потолком» написан именно так. Пусть отрывок в целом недостаточно художественно убедителен, но от- дельные его места больно и верно бьют в цель. А. К. Воронский, прочитав одну из повестей Каргополова, говорил ему: «Не пойму, что это у вас такое — реализм, не реализм... не пойму»... Можно ответить Воронскому — в повестях Каргополова советская действительность. На самом деле, что может быть причудливее, неверо- ятнее нашей действительности? Идешь по улице, видишь колонны пионе- ров, комсомольцев, войдешь в какое-нибудь учреждение и руками разве- дешь — какой век, какая власть? Совработники тут сидят или гоголевские Акакии Акакиевичи? Вот уж верно, товарищ Воронский, — не понять... Каргополов на верной дороге. Он не сделался советским бюрократом, он сохранил зоркость глаза человека из полей. Теперь ему нужно только преодолеть свою техническую малограмотность и изжить крестьянскую узость в подходе к городу, в оценке роли города в революции и т. п. Ему нужно всю испепеляющую силу мужичьей ненависти перенести лишь на тех работников города, желудки и мозги которых загнили от жирной пищи, провоняли от постоянного пребывания на теплых местах и местечках. Сейчас же в вещах Каргополова — писателя-коммуниста — кажет- ся странным огульное шельмование города и явное сочувствие деревне. Сейчас в его городских вещах лучшие страницы пока посвящены крестья- нам. Крестьян он дает хорошо и сочувствует им не только на «суше, но и на море». Я позволю себе привести отрывок из одной вещи писателя, которая в черновом виде была в редакции год тому назад и над которой он сейчас работает. Извиняюсь за его «длинность», но по нему можно судить о Каргополове, в нем Каргополов со всеми своими симпатиями и антипатиями: «Ходоки из деревни были в земотделе, где кто-то в черной тужурке по столам разостлал “географию”, водил пальцем и все бунчал под нос: — Не разыщем мы ваших владений. Не разыщем мы ваших земель. Последние карты были усланы в центр, а теперь и не разыщем мы ваших владений. Рыжеволосый мужик, с бородой в сноп и на правом ухе с серьгой, толковал: — Пашни наши под боком. Снят там столб-то и яму зарыли, и наши пашни отняли. Ищи, говорят, грань. А был старик у нас и он знал грань. Но он-то оглох, и как ни кричи — не докричишь, где грань проходила. Вот мы тут и решили. Тужурка попела, попела, побунчала над картами и в шкаф их, и хо- докам: — Не разыщем мы ваших владений. Ходоки из коридора в коридор, из учреждения в учреждение, и на углу одной улицы, у фотографии, по нужде своей остановились и оплеска- ли витрину с портретами, и в особенности самый большой портрет, на ко- тором сидел человек с расчесом волос на голове и с мягонькой бородкой. Фотограф чуть ума не лишился, а мужики стыдливо отвертывали головы. Фотограф нырял около витрины и таинственно: