Сибирские огни № 4, 2022

124 ВАЛЕРИЙ КОПНИНОВ ПЛОМБИР И БРЮССЕЛЬСКАЯ КАПУСТА И в тот день входная дверь впервые покрылась изнутри инеем, кото- рый после так и не растаял. Постепенно от двери иней начал распространяться на стены коридо- ра, затем пополз в кухню и по комнатам. Охлаждение отношений между Мариной и Андреем нарастало, и квартира медленно, но верно превра- щалась в трехкомнатный холодильник. Поначалу то Андрей, то Марина соскребали лед с пола и потолка, а иней сметали веником. И пока в квартире находился один из них, стены и пол оставались чистыми. Но стоило появиться второму члену семьи — и буквально в течение нескольких часов, после обмена взглядами, фразами, просто после их напряженного молчания, намерзал лед и нарастал иней. Весной, когда топить стали экономнее, у них разморозились батареи, и Андрей, выбросив потрескавшиеся чугуняки, установил на трубах за- глушки. Они, может, и замерзли бы совсем, но дом грел. Естественного тепла соседских квартир справа и слева, сверху и снизу хватало, чтобы их квар- тира не превратилась в ледник. Они не хотели, да и не были в состоянии ничего изменить и понемно- гу привыкли. Теплые вещи — для быта, пуховые спальные мешки — для сна и придуманная для таких условий система домашнего питания. Ма- рина и Андрей дома не завтракали — по дороге на работу перехватывали какой-нибудь фастфуд, обедали в кафешках и только ужинали дома. Андрей — мороженым: классическим пломбиром, ванильным или с шоколадной крошкой. Марина предпочитала разным несерьезным сладостям брюссель- скую капусту, слегка разогревая ее в микроволновке. На ужин ей хватало десяти-двенадцати маленьких сочных кочанчиков. Иногда она добавля- ла для разнообразия другие заморозки — стручки зеленой фасоли или кукурузу. Разговаривать между собой они со временем перестали, потому что обязательно в итоге ругались... — Зачем ты убрал плед с птичьей клетки? Хочешь заморозить Мэри и Андре? — Да потому, что под твоим пледом они света белого не видят! И должны же они дышать! — Не делай, пожалуйста, вид, что тебя беспокоит судьба наших по- пугайчиков! — А я не делаю! Меня действительно... — Врун! Эгоист бессовестный! — Чья бы корова мычала!.. И так далее... В конце концов они начали переписываться коротень- кими записками, такими коротенькими, что даже на именах стали эконо- мить: Андрей называл Марину — Ма, а Марина Андрея — Ай. Вместо бумаги использовалось заиндевевшее окно кухни. «Ручкой» им служил здоровенный гвоздь-«двухсотка», что хранил Андрей на память о строй- отряде.