Сибирские огни № 4, 2022

121 ВАЛЕРИЙ КОПНИНОВ ПЛОМБИР И БРЮССЕЛЬСКАЯ КАПУСТА — Андрюша, запомни, — твердила Марина Андрею тоном, не тер- пящим возражений, — у тебя теперь семья! Все, что ты делаешь, должно быть ориентировано на семью! —Мне что, — недоумевал Андрей, — тебя на футбол с собою брать? — А почему бы и нет? Андрей в таких случаях только разводил руками и поступал все равно по-своему. А Марина, постепенно приходя к выводу, что устные беседы на супруга совсем не действуют, начала применять тактику крайних мер, заимствованных из опыта своих родителей. В семье Марины царствовал матриархат, и мама Марины, дама властная и решительная, формулирова- ла роль женщины в семье следующим образом: «От женщины зависит все — и мужчина в том числе. Женщина — бог, мужчина — глина... Какой бы мужчина ни достался тебе, бери его и лепи по своему образу и подобию!» И Марина попыталась слепить Андрея заново, а когда «созидатель- ный процесс» зашел в тупик, обратилась за советом к маме. — Отлучи его от тела! — посоветовала ей многоопытная мать. — Помается две-три недели — шелковым станет! Но Андрей не сдавался. Хуже того — он после целого ряда без- успешных попыток исполнения супружеского долга, натыкавшихся на будто бы отлитое из оружейной стали твердое Маринино «нет!», сам перестал проявлять инициативу, считая, что не должен выпрашивать по- ложенное, точно милостыню. — Меняй кнут на пряник! — подсказала Марине мама. — Будь с ним как огонь — растает! Этому совету матери Марина следовала с радостью, потому что ее молодое тело неистово жаждало радости трепетного и сладостного слия- ния с телом мужа. Принимала за чудо, за счастье, за бесценный дар ее женскому естеству то состояние, когда учащенный пульс, повинуясь зако- нам природы (и законам супружества), обеднял общее кровообращение организма и концентрировал горячие токи крови там, где рождалось наи- большее наслаждение. И еще потому, что в отсутствие горячих ночей супружеская постель остывала и становилась неуютной. Но даже ночи близости не согревали их, как прежде. Постепенно все эти Маринины «кнуты» и «пряники» что-то ощути- мо сгубили в их нежных отношениях. Лишая желания плоти главного — любовной основы. Андрей почувствовал это первым, поймав себя на том, что, несмотря на сладкие минуты обладания, физическое упоение, даро- ванное ему Мариной, он всего лишь однажды, и то мимолетно, вспом- нил заветную фразу из навеки памятной банной ночи: «Нежная моя! Королева...» Фраза вспомнилась, но вслух не произнеслась. Правда, случившаяся (после очередного периода «пряничных» но- чей) беременность Марины на какое-то время задвинула на второй план накопившиеся обиды, досадное разочарование друг в друге. И даже при- мирила их обоих c той неуклюжей моделью семьи, которую они создали совместными усилиями.