Сибирские огни, 1988, № 9

Станислав КУНЯЕВ МАРТ 1953 г. На Красной площади стоит Почетный караул. Над Трубной площадью висит испарина и гул. Разлив тяжелых мутных вод — народная река... Как рыбы нерестовый ход, как Средние века. Военные грузовики. Солдаты... Крики... Ночь... Кто под ногами? Помоги! Да нет... Уж не помочь... Ах, ты в историю попал тебя волна несет! Ты устоял, ты не упал тебе еще везет! Тебя не просто раскроить: ты — мускулы и злость. Толпе не просто раздавить Твою грудную кость. Ворота хрустнули... Скорей под крышу! На карниз!.. ^ Все как во времена царей, во времена Гробниц... 1964. Он обычаи предков решил позабыть, материнскую робость, как хворость, избыть и настолько себя переправил, что походку — и то скосолапил. Он натуру и стать перекраивал сам, вытравлял коренную породу, шел к народу, чтобы чужеродным словам научиться идее в угоду. Он сыграл свою честную роль до конца, но иссякла идейная сила, и наследственное в построенье лица и в походке опять проступило. Косолапость расправилась. Древний акцент вдруг прорезался в правильной речи, словно изгнанный им из себя праотец вдруг воскрес иль иные предтечи. И когда он почувствовал, что ничего страшной волей своей не добился, вдруг покинули разом сверхсилы его, и сверхразум его помутился. А когда он в сосновом костюме лежал, чуть присыпанный мартовским снегом, было видно, как счастлив, что волю разжал и естественным стал человеком. 1985