Сибирские огни, 1988, № 9

и роспись земель тамошних, которую запрашивал у него Посольский приказ. Искусно составил роспись лукавомудрый чернец: не столько роспись получилась, сколько укор царю. «А се роспись твоей государе­ вой вотчине, писал Филипп.— От немецкого рубежа Каянской украины живут немецкие люди и владеют твоей государевой землею. Государский рубеж исстари от Свитцкого* моря по берегу от реки Леменги в Кемь и до Шомерского камени до Торной пятьсот верст. А из твоей государевой вотчины впали в море в Свитцкое семь рек: река Сиговка, река Лемен- га, река Овлуя, река Ия, река Кемь Жемчужная, река Торная, река Кейнита. А исстари по тем рекам сидели русские люди, а нынче сидят все немцы, а владеют твоей государевой вотчиной по тем рекам мало не семьдесят лет». Это была еще и уловка, хитрость, не больно, правда, тонкая, но точно рассчитанная, Филипп просил у Ивана помощи, защиты от «мурманов», просил устроить острог и заставы по Кеми, а допрежь всего укрепить сам монастырь, возвести стены вокруг него, прислать стрельцов, пушек... Чтоб Иван охотней откликнулся на эти просьбы, его нужно было чем-то пронять, уязвить, и уязвить в очень чувствительное место. У царей такое место — их государская честь, главным залогом которой является не- порушность, неприкосновенность их вотчины, поэтому Филипп знал, куда целить. Но он плохо знал самого Ивана. Когда бояре в думе, об­ судив это дело, порешили оставить все на волю государя, Иван не раз- бросился своей волей, не поторопился, пусть даже для вида, тотчас встать за свою государскую честь, которую своевольные «мурманы» так дерзко порушили, захватив часть его вотчины. Хотя упоминание Фи­ липпа о семидесяти годах задело его. — То мне Филипп в досаду написал,— говорил он Висковатому, раз­ бирая с ним это дело.— Дабы ткнуть меня носом! Семьдесят лет откуда-то исчислил? Я посмотрел в старые разрядцы: те семь рек дед мой завоевал, в третьем году^, коли посылывал туда воевод своих — князя Ляпуна да Петра Ушатого. А оттоле и всего-то еще не наберется семьдесят, да и не с первого же дня посели мурманы там... Сам пишет: исстари сидели по тем рекам русские люди. А исста­ ри— то от дедовских времен. Запутался не то облукавился чернец. Мнил, небось, что мы, не перекрестив чела, напоходимся тех неподобных мурманов выдворять?.. Будто у нас иных дел нету, поважней и поспо- лошней. Негоже дозволять чернецам тыкать государя носом, да Фи­ липпу я прощаю... О крае печется чернец. То гораздо! — Буде, государь, коль мы тех земель доглядеть не можем, уступить их Ирику, дабы задобрить его да мир и союз с ним крепкой учинить? — рассудил решительно Висковатый, на котором лежала нелегкая обязан­ ность поиска путей к миру и союзу со шведским королем. — Горазд чужое раздавать! Жигимонту — Смоленск, Ирику — Поморье! Буде, присоветуешь еще хану Асторохань пожаловать, дабы «мир с ним крепкой учинить»? — Ты же сам говорил: что за забота, сколь мы Ирику нынче усту­ пим? Союз с ним сулит тебе больше. — Говорил, покуда думал так же неискусно, как ты. А нынче так уж не думаю. Уступками крепкого мира и союза не учинить! — Смотря как и что уступать. Надобно быть киличейски искусным, государь, рекше дипломатом, как нарицают сию искусность латыняне. — Дипломатом будешь ты, а я буду государем. И поберегу свою вот­ чину, каждую ее пядь! Монах, худый монах, печется о моей вотчине, а я, государь, дедичь и отчичь® ее, стану небречь о ней, иным государям усту­ пать! Здраво ли сие? * С в и т ц к о е — Балтийское. ^ В т р е т ь е м г о д у — имеется в виду 7003, т. е. 1495 г. Эти земли в 1595 году отошли к Швеции. ®Д е д и ч ь и о т ч и ч ь — потомственный наследник по деду и отцу, исконный хозяин.