Сибирские огни, 1988, № 9

Зайцев, легонько покачивая свою миску и брезгливо всматриваясь в болтающуюся в ней мутноватую жижу, со вздохом безысходности про­ пел; — Лебедин мой, лебедин! Что поставили, то и съедим! — Съедим!— согласно подтянул ему Васька Грязной.— Все полезно, что в рот полезло. Зачерпнув пару раз ложкой, Зайцев опять вылез; — А иде же тёша?! Сказано было: шти с тёшей! — Дык... знамо дело, выудили тёшу,— виновато ответил кто-то из слуг.—Ее в первый черед выуживают. — Ух, хамье-лакало!— погрозился Зайцев ложкой.— Хоть бы запах оставили, а то и тот выудили! Остальные помалкивали и от мисок своих не воротились, брезгли­ вости не выказывали, разве что один Михайло Темрюк никак не мог превозмочь себя. С превеликим трудом вталкивал он в себя эту жижу. Схлебнув ее с ложки, он замирал на несколько мгновений, потом начи­ нал мучительно вертеть головой, словно вдавливал в себя схлебнутое или искал, куда бы его выплюнуть, наконец, выпучив глаза, все-таки проглатывал, взгляд его становился немного осмысленным, и он медлен­ но обводил им своих сотрапезников, медленно и как-то несчастно, горе­ стно, словно искал сочувствия или хотел удостовериться, что не одинок в своих мучениях. Когда глаза его натыкались на Ивана, спокойно, не­ возмутимо прихлебывающего из своей золоченой миски, он делал глубо­ кий вдох и поспешно зачерпывал следующую ложку. Зайцев продолжал балагурить: — Вельми любопытно-любознательно, чем там сейчас боярове вель­ можные пробавляются. Небось, глупые-неразумные, хлеб бухоный тре­ скают да пироги подовые... с яйцами? А к пирогам, поди, кавардак' вет­ чинный? — Не то белужий?— вздохнул Васька. — ...А то, поди, и курята индейские? — А кашу вели нам подать постную,— приказал Иван стольнику. Стольник понятливо кивнул и пошел исполнять приказание. Явился старый Басманов. Сел за стол рядом с Темрюком, удивленно сказал: — Пищаль затинную тащат во дворец... Стал препинать, сказывают: велено. А для чего во дворце пищаль? — Для каши,— пояснил Иван. — Для каши?— машинально повторил за ним Басманов, еще не улавливая несуразицы этого объяснения. Но в следующий миг до него дошло.— Для к-каши?1— чуть не лишился он дара речи и бестолково ус­ тавился на Ивана. Теперь ответом ему был дружный хохот. Смеялись все, Федька, Васька, Вяземский, смеялся Темрюк, смеялся даже Малюта, похоже, и сам не ожидавший от себя такого. Рассмеялся и Иван, но сдержанно, степенно, понимая, что его смех — более всего именно его — добьет Бас­ манова, который и так уже вытирал испарину со лба: должно быть, ни­ когда еще он не чувствовал себя таким дураком, как сейчас. — Не мутись, воевода,— стал его ободрять Иван.— То мы не над то­ бой смеемся — над собой. Истинный бог! Веселие в нас возыграло, по­ неже какое же празденство без веселия? А что празденство у нас, то ты сам видишь. Вон каковы суды на столе! Распахнись, непарно тебе, вое­ вода, приставай и ты к нам. Отведай наших праздничных щей! Когда слуги выплеснули из котла в миску Басманова остатки щей и он увидел, что это за щи, ему стало еще испарней, и он и вправду рас­ пахнулся, не сомневаясь уже нисколько, что над ним потешаются. Но Иван опять поспешил успокоить его; 1 К а в а р д а к — кушанье из кусочков мяса или рыбы.