Сибирские огни, 1988, № 9

— ...Третьего дня боярин князь Димитрий Иванович Хилков, едучи Большой улицей, что за Чертольскими вратами, наехал конем на мужи­ ка, на простолюдина, а мужик тот — квасник, держит квасную кадь на Большой улице, и наехал князь Димитрий исплоша, и мужика того, квасника, конь истоптал и в брюхо избрушал копытом мало не до смерти, и мужик тот, квасник, закричал во вся люди', что, деи, погодите ужо, боярове вельможные, грядет, ужо на вас взыск от государя за все лиховство ваше, и князь Димитрий, избоченясь, возносливо сказал прит­ чей: «Грозцы грозят, а жильцы живут!» А коли иный мужик со стороны крикнул; «У него двои зубы! Быти вам съеденными!» — князь Димитрий, поворотясь на ту сторону, сказал притчей же; «Съел волк кобылу, да оглоблями подавился!» Я так мню, государь, на мужика князь Димитрий наехал ненароком, а вот возносливость на него наехала неспроста: мнит князь себя гораздо сильноватым. Явилось, знатно, что-то, сила какая-то, которая, чает он, сможет противостать тебе, государь. — Явилась! — фыркнул Иван.— С неба упала! Она и была всегда та сила, и есть! Взметутся они на меня всем скопом — нешто я одолею их?! ^— Нет середь них единства, — успокаивающе сказал Самойла Ми­ хайлов.— Оболенские — и те меж собой погрызлись. Распря у них из-за князь Петра из-за Горенского. Стали они его к себе приворачивать, и великою докукою того доступали, а он не похотел от тебя отступить и почал их склонять в иную сторону: дабы повиниться им всем пред тобой да милости твоей испросить, а от козней и претыканий престать. И всчи- пилось меж ними рассечение, и свара лютая была... — Пусть грызутся,— сказал злорадно Иван.— Я предрекал, что они сами пожрут себя, как щакалы. К тому и идет. А князя Петра я сам расспрошу, и пожалую... А и с родичами повелю помириться,— заумно усмехнулся он.— Негоже ему идти супротив рода. Како мнишь, Алексей Данилович? — обратился он к сидящему неподалеку от него старому Басманову. Раньше Иван всегда выслушивал главу Сыскного приказа один, но с недавних пор на этих тайных докладах стали присутствовать и его осо- бины — старый Басманов, Малюта, Зайцев... Теперь, после дела Забо­ лоцких, к ним присоединился и Афанасий Вяземский. Нынче все они сидели подле Ивана и внимательно — внимательней, чем он сам,— слушали дьяка, и понимал дьяк: теперь все, что он приносит сюда, этот тайный царев синклит взвешивает и перевешивает на своих собственных весах. — Мню, так идти негоже,— спокойно ответил Басманов, уловивший мысль Ивана. — Вот я его и пожалую... подскажу. — Он не примет сего,— все так же спокойно, почти равнодушно, ска­ зал Басманов, убежденный в тщетности Иванова замысла.— Я знаю его. — Я також знаю. Не принял бы... Кабы был выбор. Но нынче у него нет выбора. Я так тебя уразумел, дьяк? — Истинно так, государь. Иван склонил голову, приготовился слушать дальше. — На прошлой седмице, в четверток, поутру,— продолжил чтение Самойла Михайлов,— как почали сходиться бояре в палату в думиую, слышна была из-за двери в сенях говорка, а говорили с утайкой: пока­ рал, деи, государь невинных, взял грех на душу, а Володимер, деи, За­ болоцкий да Ивашка Ярый которым умыслом побежали — неведомо допряма, а токмо ныне как не бегати? Затворил, деи, царство Русское, как во адовой твердыне, и на доброхотных своих, душу за него полагаю­ щих, неслыханные гонения и смерти умыслил, изменами и иными не­ потребствами облыгивая и тщась с усердием свет во тьму прелагать. И, деи, кто прелютого ради сего гонения не бегает, тот сам себе убийца, ибо Христос наставлял гонимых словом своим: «Аще гонят вас во граде, бе- * В о в с я л ю д и — очень громко, благим матом.