Сибирские огни, 1988, № 9

отстояв заутреню, являлись во дворец именинники — всякий-який слу­ жилый люд во главе с боярами — бить челом царю и подносить именин­ ные калачи. Как начинали от заутрени, так и тянули это дело до обедни. От царя, который спрашивал именинников о здоровье и поздравлял, от-, правлялись к царице, потом к царевичам, и везде— челом, и везде — калачи. А уж калачи! Таких, может быть, некоторые сами сроду не еда­ ли: белые, подовые, мягкие — пух пухом! Нишие, которым выносили эти калачи на Красное крыльцо, с руками отрывали их у дворни. Раньше редко случался день без этой именинной толчеи. Теперь именинникам дозволили являться только в воскресенье. Поворчали, посопели, пофыркали в бороды, а куда поденешься?! Ста­ ли ходить в воскресенье. Чуть свет, как и прежде, собирались в этот единственный, назначенный день в сенях перед гридницей и начинали местническую грызню: кому первому? Совсем отменить этот чин Иван не мог — вековой обычай! Отменив его, он настроил бы против себя и тех, кто еще не был настроен, потому что именины для московита всегда были праздником не менее чтимым, чем пасха, рождество или масленица. В царском дому, впрочем, тоже любили именинничать. Именины цариц, царевичей, царевен празднова­ лись всегда широко, пышно, но особенно торжественными и пышными были царские именины. В тот день в кремлевских соборах служили большие службы, звонили неумолчно в колокола, а во дворце устраи­ валось разливанное пиршество, на котором сам митрополит провозгла­ шал здравицу и по кругу шла заздравная чаша. Это был праздник и для всей Москвы. Простолюд угощали пивом, медами, раздавали царские именинные калачи — «долгие», в аршин или даже^в два... В этот день на Москве, если верить летописцам, работы ни­ какой не делали, даже торг не вели, и свадеб не играли, и мертвых не погребали. Но в любом случае день этот был необычным, отличным от буден. Иван родился двадцать пятого августа, на память священному — че- ника Евтихия и на перенесение мощей Петра-митрополита, а именины праздновал на Иоанна Предтечу, вернее, день спустя, ибо на самого Предтечу был установлен однодневный пост («Иван постный» называли его в народе)', и в этот день не полагалось есть не только никакого ско­ рому, но также ничего круглого, красного, и не только есть — даже ка­ саться, так как все это напоминало отсеченную голову и кровь Иоанна Предтечи. В этот день не рубили капусты, не срезали мака, не брали в руки никакого острья — ни косыря, ни топора, ни заступа, и если в эту пору журавли начинали тянуть на юг — ждали ранней зимы. «Иван постный» приходился на самый конец августа, а первого сен­ тября начинался новый год, и сходились для московитов почти кряду два праздника — царские именины и Новый год, который тоже праздновали широко, шумно, весело: варили пиво, брагу, устраивали ссыпины, брат­ чины'... Толпы праздного люда наводняли в этот день Кремль, собира­ лись на площади перед соборами — там шли торжественные службы, а после их окончания начиналось не менее торжественное праздничное действо. Из собора выходили митрополит, окруженный кремлевским клиром, за ним несли хоругви, иконы, кресты, священные книги в доро­ гих переплетах... Митрополит медленно двигался к середине площади, а навстречу ему, из дворца, выходил царь с боярами. Царь обнажал голо­ ву и, подступив к владыке, целовался с ним в уста. Затем митрополит благословлял царя и всех, кто был на площади, желал всем счастья в новом году и благоденствия. Дружное «аминь» завершало это торжество. Всяк, кто желал подать царю челобитную, в новогодний день мог сде­ лать это безо всякого труда — просто оставить свое прошение на площа­ ди. Дворцовые стряпчие тут же подбирали их и относили на Казенный двор. Порой набиралось этих бумаг целый мешок, но ходу им не было; больно длинным оказывался черед просителей, а милости царские, как ' С с ь л п и н а , б р а т ч и н а — пирушка в складчину. 56