Сибирские огни, 1988, № 9

ленинградский рабочий-блокадник Александр Томилин (ст. 58, 10 лет) — скромный, честный труженик и тоже истинно советский человек — не дожил до смерти Сталина, не увидел своих двух детей и жену: «нулевка», этапы, паралич, смерть, фанерная бирка на ноге... А где смелый, талантливый ученый, хирург-виртуоз Антон Петрович Луя (58-я, 10 лет, за то, что немец Поволжья), спасший жизни сотням зэков, в том числе и мою?.. Я полностью поддерживаю статью Ю. Феофанова («Известия», 19 апреля 1988 г.) «Грузчик Иван Лемура в схеме Нины Андреевой. Преступления против варода непро­ стительны: планомерное, запланированное верховными деспотами Сталиным и Берия садистское уничтожение миллионов людей — об этом геноциде нельзя забывать ни на миг; что касается мнения Андреевой и иже с нею («Советская Россия», 13 марта 1988 г. — «Не могу поступиться принципами»), что, де, тема репрессий «гипертрофирована», «заслоняет», то от таких людей (подобные сталинисты, увы, есть у нас везде) нужно в первую голову как можно дальше держать молодежь; им никоим образом нельзя давать объединиться: эта зараза несет народам смертельную угрозу. Вы все видели: всего «три недели застоя» (по меткому выражению Р. Козлова в статье «Поворот, которого не было» — «Комсомольская правда», 21 апреля 1988 г.) — и «Андреевская ложа», ох, как явственно прочертившись, уже могла праздновать свое становление, заставив затаиться, грешным делом, всех, даж е смельчаков-журналистов... ...Уходя в 1953 году из лагеря, я давал подписку Советскому государству о неогла- шении всего мною испытанного. Я и молчал, особенно при Брежневе (давайте хоть иногда эпохи называть именами их создателей — это точнее и емче, чем невнятное, осторожное «застой»),— когда имя Сталина при докладах во Дворце Съездов вызывало аплодисменты и овации, и выползла вновь гадина-лысенковщина (см. хотя бы БСЭ, 1974, т. 15, с. 84), и народ начал опять озираться и говорить шепотом. А сейчас, в пору Большой Гласности, тем более на склоне лет — уже не посадят!— считаю себя вправе отказаться от той подписи и подробнейшим образом, но и без преувеличений, расска­ зать обо всем увиденном и пережитом в книге со своими ж е документальными рисунка­ ми (если до конца работы с нею не наступит конец Гласности). В эпиграфе поставлю Фучика: «Люди, будьте бдительны!» На государство — в смысле на народ — я не озлоблен нисколько, как, скажем, мер­ завец Солженицын, обласканный Рейганом,— его-то лагеря были курортами по сравне­ нию с моими Архипелагами... После лагерей я работал художником-оформителем и декоратором в клубах, затем директором и преподавателем художественной школы (за что имею медаль); ныне я — биолог-самоучка без образования (университеты мои тюрьма и лагеря), автор более 150 научных трудов по агроэкологии, энтомологии, охране природы, биофизике. И — астрофизике, несмотря на то, что в Науку Юности — астрономию — после лагерей ста­ линисты меня так и не пустили. Еще автор 4 книг, многих выставок (художник-анима­ лист), организатор первых в стране заказников для насекомых (благодарности Акаде­ мии наук СССР, ВАСХНИЛ, Госагропрома), создатель Музея агроэкологии СО ВАСХНИЛ и панорамы (точнее, сферорамы) «Целинная степь». Уже 15 лет работаю в Сибирском НИИземледелия, где в анкетах поставил себе «не судим» (коль судимость снята — так когда-то велели юристы). О реакции руководства и коллег, если письма опубликуете, тут же сообщу. Заранее знаю — мне будет нелегко, если не хуже: для многих здешних брежневцев-лысенковцев (метастазы лысенковщины, похоже, неистребимы) я «под судом не был». И еще: чтобы не подумалось, что это — бред начитавшегося «перестроечных» книг- газет старика-сутяги с гипертрофированными воспоминаниями, справьтесь в МВД: наши дела со всеми лагерными данными (или хотя бы карточки) должны быть целы. Взяли меня в г. Миассе в июле 1947 г., судили в Златоусте в 1948 г. (Указ През. Верх. Сов. СССР от 4.У1.1947 г., ст. 2, ч. 2, срок 20 лет); освободили из лагеря Челябинской обла­ сти в июне 1953 года- В. С. ГРЕБЕННИКОВ, ветеран труда г, Новосибирск