Сибирские огни, 1988, № 9

— Вижу. А кто их набросал? — Никто. Сами падают. Катя с опаской смотрит вверх, на убегающий в небо обрыв. Скала вся в трещинах, прямо над головой нависли глыбы с шапками снега. — Камень висит-висит, а потом — бац!— полетел вниз. Земля притя­ нула. Называется земное притяжение. Оно всех притягивает. — Все-все? И комаров, и мухов? — И мух. И комаров. И слонов. И тебя притягивает. — А тебя? — И меня притягивает. — А меня не притягивает. — Это почему же тебя не притягивает? Если бы не земное притяже­ ние, ты бы — фыр-р-р... И улетела. — Куда улетела?.. — Известно, куда. На небо. — Выше березы, да? — Выше крыши,— смеется Регина.— В космос. — А кто там живет? — В космосе? Никто не живет. Там одни звезды. И холодюга. Там же нуль тепла. Ты бы сразу сделалась как сосулька. Но Катя уже не слушает сестру: она может улететь! Потому что у всех притяжение, а у нее нету. Она может улететь в космос и, сколько хочешь, там жить. А кругом звезды! Никого-никогошеньки нет, одни звезды. А если там холодно. Катя наденет еще одни штаны. И подпоя­ шется. И уши завяжет у шапки. Наберет Катя полный рюкзачок звезд и сделает из них бусы. Все будут смотреть и удивляться: откуда у Кати такие красивые бусы? А она скажет: из космоса. Хотите, горсточку? Нате. У меня целый рюкзачок. Я полный набрала, хватит всему детсаду. Катя долго смотрит в синеву неба. Глаза у нее начинают слезиться. Но никаких звезд. Вон полетела сорока, а звезд нету. Куда они подева­ лись? Ночью их тьма-тьмущая, прямо над самым крыльцом. Но больше всех звезд над совхозным коровником: низко-низко, рукой можно схва­ тить. А если сачком, то набирай, сколько хочешь. А если?! Если... немножко подпрыгнуть? Катя оглядывается на Реги­ ну, сестра опять ушла вперед, идет, поет про паромщика. Пока Регина не видит — пониже присесть и... подпрыгнуть! Есть у нее притяжение или нету? Ну и что, что у всех есть, а у нее, у Кати, его, может, нету. Она втыкает в снег палки, еще раз оглядывается, все же страшно. Крепко зажмуривает глаза, приседает, потом высоко подпрыгивает. Вместе с лыжами, с рюкзачком на спине, в котором завернут грейпфрут для бабушки. Нет, она не полетела. Ее притянуло. Ага, лыжи мешают! И рюкзачок. Катя снимает лыжи, рюкзачок, но подпрыгнуть не успевает: кто-то сту­ кает ее по голове. Регина. Она смотрит на сестру, укоризненно качает головой: — Ты что опять затеяла? Лыжи сияла, рюкзак. Надоела ты мне, Катька, прямо как горькая редька. Вот наподдаю пинкарей — будешь знать. Швырнув Кате за спину рюкзак, Регина шлепает ее по шапке. Не больно. Катя молча проглатывает обиду. Мама и бабушка говорят: слу­ шайся Регину, она старшая. Раз старшая, то и подзатыльники можно? Еще и пинкаря. Хоть было бы за что. Ладно, пусть. Катя ни за что не заплачет. Черная чистилка Когда родится маленький братик, шагая в одиночестве, думает ма- ленькая путешественница, она тоже сделается старшая. Только Катя братика не будет шлепать, а будет ему про все рассказывать. Про Оленя 161