Сибирские огни, № 6 - 1983

— Рыба в печи стоит, доставай. Евдоким вдруг вспомнил, как она пела, когда он возвращался ,с заморного озера, где сачком черпал рыбу. Что-то новое стало появлять­ ся в ней. Он внимательно, словно заново открывая ее для себя, посмот­ рел на жену. В больших синих глазах Натальи светилась теплота. Ру­ сые волосы выбились из-под косынки и ниспадали на высокий чистый лоб. Весь ее вид, такой простой и домашний, располагал к доброте, спокойствию, уюту. — Поеду в другой раз в Усть-Чалыш, привезу тебе полушалок. — Носить его здесь негде. Евдоким молча пошел к печке за рыбой. После обеда он решил навести порядок в стайке у коровы. Стайка была временной, сплетенной из прутьев, наскоро обмазан-, ных изнутри глиной. Корову Евдоким привел с собой из Оленихи. Сейчас она стояла в полусумраке стайки, жевала жвачку. Корова должна была отелиться в середине мая и уже почти не давала молока. Евдоким вывел ее на улицу, погладил по крутому вздувшемуся боку, хлопнул по холке: — Погуляй! Ему доставляло удовольствие возиться во дворе, задавать корове сено, даже убирать навоз. Кроме коровы он завел бы и поросенка, но его нечем было кормить. Скудного урожая картошки могло самому не хватить до осени. С пшеницей было еще хуже. Но больше всего он. мечтал завести овечек. От них и овчина, и шерсть, так нужная на одежду, и обувь. Однако пока купить их было негде. Почистив стайку, Канунников долго стоял у дома, смотрел на рас­ кинувшиеся луга. Желтая прошлогодняя трава шелестела от ветра, покачивались голые верхушки ветел. Он окидывал взглядом бескрайнее пространство и думал о том, что все это богатство не используется че­ ловеком. Будь его воля, он развел бы здесь стада скота. Построил маслбзавод, бойню. На таких дармовых кормах можно размахнуться. Пойма прокормит тысячные табуны. Но он понимал, что воли ему на это не дадут. А ведь, собственно, что тут особенного? Если у человека лежит душа к скотине, пусть разводит ее, сколько хочет. Все равно трава пропадает даром. Невиданное богатство каждую осень идет под снег, и никому до этого нету дела. Колхозам эту землю не поднять. Они горят вон, как сухие копны. А может, их кто-то специально поджигает? Канунников думал об этом без особой жалости. Он до сих пор не мог представить себя в колхозе. В его голове не умещалось, как могут жить одной семьей работящий, болеющий за землю, человек и бездель­ ник. По его понятию выходило, что работящие будут обрабатывать и кормить тунеядцев. А раз так, го и они в конце концов потеряют инте­ рес к труду, перестанут заботиться о земле. Начнут пустеть тогда дерев­ ни, зарастать чертополохом непаханые поля, голод прокатится по стране. Но вернуться к старому будет уже нельзя. Вот почему, решал он, надо жить одному. Тут что заработал, то и ст.ел. Евдоким тяжело вздохнул, завел корову в стайку, бросил в ясли сена и пошел в избу. Наталья стирала пеленки. Прядь светлых волос, выбившаяся из- под косынки, свесилась вниз, и, когда Наталья наклонялась, она почти касалась воды. Увидев мужа, Наталья выпрямилась, вытерла о перед­ ник руки, заправила волосы под косынку. — Воды не хватило,— сказала она. Евдоким молча взял деревянное ведро и пошел к реке. Ветер разо­ гнал большую волну, брызги залетали в корму лодки. Евдоким залез в нее, зачерпнул ведром воду. Поставил его на песок и подтянул лодку повыше, чтобы не заливало. Когда он вошел в избу, Наталья попросила его вынести из корыта. — У баб без работы не засидишься,— беззлобно сказал он, вынес воду, снял полушубок и сел к столу.—На улице падера поднимается.