Сибирские огни, № 6 - 1983

ло, как изменился Гнедых всего за каких-то два года. Потолстел, об­ рюзг, кожа на лице посерела, покрылась мелкими морщинами. Навер­ ное, стал много пить, подумала она. Даже сюда приехал с бутылкой. Пил Гнедых и раньше. Но после перепоя всегда парился в баньке, выгонял похмелье. Был он аккуратен, умел следить за собой. Девки говорили, что после бани он даже мазал лицо сметаной. За это они посмеивались над ним. Но Гошка не обижался. Он переводил такие разговоры в шутку и смеялся не меньше других. Веселый, всегда подтя­ нутый парень нравился оленихинским девчатам. И вот теперь с ним случилась такая перемена. От прежнего лоска не осталось и следа. Нехорошими делами, видать, стал заниматься Гошка, подумала На­ талья. Поэтому так убежденно сказала она Евдокиму, что ночью на до­ роге стрелял в него Гнедых. — Откуда ты знаешь? — Не заметил разве, ни разу в глаза гёбе не посмотрел? Евдоким не ответил. За событиями последних дней история эта стала уже забываться. Утром Канунников решил измерить глубину Чалыша на самых опасных перекатах. Вырубил длинный шест, очистил его от коры, через каждую сажень сделал зарубки. Шесг был тяжелый, но зато его мень­ ше относило течением. Положив шест в лодку, Евдоким взялся за весла. Мутная весенняя вода торопливо катилась к Оби. От нее веяло холодом. Евдоким налег на весла. Первый промер предстояло сделать на косе, где Канунников летом ставил переметы. На самой стреже достать шестом дна не удалось. Подумалось, что в половодье мерить глубину — пустое занятие. Но на втором перекате недалеко от берега к июню обычно обнажался пес­ чаный остров. Евдоким ткнул там шестом, глубина составляла ровно сажень. Он отметил про себя, что тут и надо поставить красный бакен. А пока он воткнул на отмели таловую тычку и привязал к ее макушке пучок травы. Вторую такую же тычку установил на берегу. Посмотрел на свою работу и остался доволен: пароходу был указан проход, кото­ рый ему надлежало пройти в этом месте. Самым Опасным Евдоким считал перекат, расположенный чуть ниже протоки, в которой они со Спиридоном ставили фитиль. Это была граница его владений на реке, установленная Овсянниковым. Летом в этом месте появлялось несколько песчаных островов. Река была глубо­ кой только у самого берега, ширина фарватера составляла здесь всего саженей тридцать. Евдоким хорошо знал это место, поэтому быстро поставил тычки и тут. Когда он поехал назад, со стороны далеких, различимых только в ясную погоду гор потянуло холодным ветром. По реке побежала рябь, волны застучали о борта лодки. Канунникову подумалось, что может пойти снег. Весна была капризной и неустойчивой. Вчера стоял теплый, почти летний день, а сейчас погода стала как в предзимье. Солнце ис­ чезло, по небу поползли низкие серые тучи. Евдоким налег на весла. Тихо заскрипели уключины, сильнее застучала о борта лодки вода. И ему впервые подумалось о том, что теперь придется бывать на реке в любую погоду. Вытащив лодку подальше на песок, чтобы ее не хлестало волнами, он зашел в избу. Наталья меняла сыну пеленку. Она слегка повернула голову, скосила на Евдокима глаза. — Студено,—сказал он и зябко поежился. — Теперь такая у тебя доля,— проговорила она, взяла сына на руки, села на кровать. Расстегнув кофту, высвободила тугую грудь, подставила сосок ко рту сына. Тот жадно поймал его губами и, смешно причмокивая, уставился на мать круглыми серыми глазами. Евдоким посмотрел на Наталью, ш блаженно сопящего сына и сказал: — Я тоже хочу есть. Наталья сказала: