Сибирские огни, № 6 - 1983

,. . ЦЫЛАЕВ. Ну, тдк — я здоров? -. , ЕГОРНИКОВ (после паузы). Да. ПЫЛАЕВ. Что-то скрываете. Ну скажите! Единственному больно­ му скажите правду! Я вот сейчас понял — как мне это важно! Не буду закатывать истерик.,, тихо уйду, твердо зная, сколько мне осталось. Ну?! ЕГОРЧИКОВ (тихо). А сколько бы вы хотели, чтобы вам осталось? ПЫЛАЕВ. Вы шутите?! ЕГОРЧИКОВ. Какие уж тут шутки...'Я вот о чем думаю — разве это плохо, если целая жизнь?.. Но, коли, просите,— как мужчина муж­ чине..,. Договаривать?! А!.. К чертовой матери!.. Пусть расстреляют меня! Я выдаю, врачебную тайну... Но только между нами! Чтобы ни? кто! Да, вы больны. Если вы уж так просите... я же понимаю — худож­ ник,, мастер... вам надо точно знать... что-то решить для себя... темп жизни... что главное, что неглавное... (Пылаев медленно встает, отхо­ дит к двери.) Простите... может, не надо?! ПЫЛАЕВ. Что значит, не надо?! Говорите! Чего замолчали?! Это же я просил вас! Чего трусите? Сидят тут, трусят! Набрали девчонок красивых... В глаза говорите — до какой остановки мне? Чего кота за хвост тянете?! Ну?! ЕГОРЧИКОВ (шепотом). Товарищ Пылаев... ПЫЛАЕВ. При чем тут Пылаев?! Полчаса уговариваю: «Скажи­ те!» Д!ожет, мне вообще не пить эти таблетки? Я же помню, вы глав­ ного инженера треста вылечили... писателя Бобкова... вот уж семь лет... ЕГОРЧИКОВ. Нет. Пить нужно. ПЫЛАЕВ (перебивая). Я буду!.. ЕГОРЧИКОВ. Так вот... если вы будет их пить... но это, подчер­ киваю, сугубо личное мое мнение... Вы слышите?!. У вас осталось, я думаю, месяцев шесть. А может, и побольше. Вам плохо? ПЫЛАЕВ (садится на стул). Нет. Сейчас. ЕГОРЧИКОВ. Вот видите, не надо было мне говорить! Дать валидол? Валерьянку? ПЫЛАЕВ. Нет. Минуту. Шесть. ЕГОРЧИКОВ. Но повторяю, я могу и ошибиться!.. Был бы рад ошибиться!.. Только я очень вас прошу — никому! (Входит Медсестра, кладет на стол тетрадочки — истории болезни ждущих в коридоре больных.) Спасибо. Я их приму через пять минут. (Медсестра уходит.) Вы куда сейчас? ПЫЛАЕВ Домой. ЕГОРЧИКОВ. Если почувствуете себя плохо — немедленно сюда. ПЫЛАЕВ. У меня ничего не болит. ЕГОРЧИКОВ. Понимаю. Но если что-то такое почувствуете — сюда. ПЫЛАЕВ. Но у меня ничего не болит! Может, ничего и нет? ЕГОРЧИКОВ (ласково). Ну, не надо сейчас... Вы же понимаете, мы не стали бы столько времени обследовать, если бы ничего... Бывает куда хуже — человек за месяц сгорает! Вы еще можете насладиться жизнью... работой... Вы, кажется, снова собирались в Италию? ПЫЛАЕВ. А я вот слышал, если ничего не болит — это хуже, чем болит?.. Значит, все уже отмерло?. ЕГОРЧИКОВ. Глупости!.. Вы почему служебную не вызвали? ПЫЛАЕВ. Видеть их не хочу. Тихо домой хочу... А может, мне не ездить никуда — лечь и умереть сразу? ЕГОРЧИКОВ. Милый, не раскисайте! Я снова повторяю— я могу и ошибиться! А бывали случаи в мировой практике — опухоль расса­ сывалась! Никто толком не знает, что это такое. Весь ученый мир Ло­ мает голову.... ПЫЛАЕВ (с вызовом). Ну, ясно, ясно! Что еще?! Я все понял! Полгода — так полгода! И на том спасибо! Попьем вина, похулиганим, так что стены затрещат! Чао! На том свете увидимся. В желтом дыму серы, при отблесках пламени!.. Извините, Борис Петрович. (Тихо.) Я вам позвоню,,, если что?