Сибирские огни, № 6 - 1983

Владимир Мазаев д ево ч ка во РЖИ Повесть Творчество Владимира Мазаева едва ли нуждается в особых рекоменда­ циях. Его повести и рассказы «Разомкнутая цепь», «Грозовая аномалия», «Поиски запрещаю», «Коль жить да любить» и др. завоевали прочное призна­ ние и искреннюю читательскую любовь. Герои произведений В Мазаева — люди самых разнообразных профессий и судеб: геологи, буровики, взрывники, строители, ветераны войны... И все они, по признанию самого писателя, люди «великолепной открытой души», которая-то и привлекает его как художника прежде всего. Не составляет исключения и новая повесть писателя «Девочка во ржи», где, верный себе, В. Мазаев погружается в самую глубину душевной жизни героев. Предлагая ее читательскому вниманию, редакция журнала поздравляет Владимира Михайловича Мазаева с пятидесятилетием и желает ему новых творческих успехов. Светлая и прочная по сухому суглинку тропа, рассекая поле на­ двое, загибала через взгорок. Рожь, еще прозеленью снизу, плавно, царственно покачивалась по обе стороны тропы. От нее даже веяло отстоявшейся корневой прохладой земли —так густы и затенены были посевы. Иные стебли вымахали в человеческий рост, но колосья еще не думали сникать, склоняться, торчали тугими стрелами—значит, рожь еще росла, гнала из земли силу. Только дойдя по тропе до гребня холма, Савин мог свободно, без помех оглядеться на все стороны. Несмотря на простор, открывшийся его глазам, привыкшим за многие годы к мрачности тайги и вздыбленности гор, прежде всего поразило его могучее это и звеняще-безмолвное, словно отрешенное от остального мира, поле ржи. По лоснящемуся, матово-зеленому разливу скользили, текли, раз­ глаживались темные прогибы — там, где рожь мягко клонило ветром. Истаяв на закругленности холма, возникали снова, налитые густой серебристо мерцающей тенью, сливались, расходились в каком-то завораживающем взгляд колдовском ритме. Это гуляла по хлебам вихренйца. Савин опустил чемодан, снял белую, курортного покроя кепочку, обмахнул разгоряченное ходьбой лицо. Вот это да-а!.. Стихия! Боками своими поле упиралось в далекие хвойные лесополосы, а там, куда вела тропа, поле ограничивала жирно-зеленая пойма едва угадываемого ручья. За ручьем рос таволожник, еще дальше вздыма­ лись стогами старые сгорбившиеся березы. Меж берез проглядывали