Сибирские огни, № 6 - 1983

' * шийся с неба, поднялся обратно вверх». У бурят и у других монгольских народов улигеры, в том числе и «Гэсэриада», испол­ нялись уже в глубокой- древности. Одним из наиболее ранних свидетельств можно считать упоминание Марко Поло (XIV в.) о том, что у монголов перед боем для под­ нятия боевого духа принято петь особые песни. Едва ли можно сомневаться, что в виду имелись героико-эпические улигеры. Если верить монгольской летописи «Алтан- тобчи», то имя Гэсэра, а следовательно и связанная с ним эпопея,, были известны уже в самом начале XIII в. С древности и вплоть до сравнительно недавнего прошло­ го исполнению улигеров и в особенности «Гэсэриады» приписывалось могучее маги­ ческое воздействие на людей и природу. Прежде всего следует сказать, что просто так, ради одного только развлечения, эпо­ пея в старину у бурят не исполнялась; Для этого требовались серьезные причины и со­ ответствующая обстановка. Особую пользу «Гэсэриада», как считалось, приносит в «твердые годы», когда в народе свирепству­ ют повальные болезни, ибо злые духи, их насылающие, панически боятся имени Гэ­ сэра. Вера в особую магическую силу «Гэ­ сэриады» была чрезвычайно глубока в на­ роде. Исполнять сказание о Гэсэре можно было далеко не в любое время. Согласно бурят­ ской легенде, грозный докшит Жамцаран, один из хранителей буддийской веры, был покровителем трех шарагольских ханов, в конце концов уничтоженных Гэсэром. Жам­ царан с тех пор ненавидит само имя героя, и потому «Гэсэриаду» можно рассказывать только зимой, ибо летом гневное божество может убить рассказчика громом. У кал­ мыков, напротив, распевать эту эпопею можно только летом или осенью, иначе, как считалось, она вызовет сильный град или снег. Наиболее благоприятным време­ нем для исполнения сказания о Гэсэре у бурят считалась ночь, особенно такая, ког­ да на небе хорошо видны Плеяды. Послед­ нее отчетливо указывает на связь с каким- то древним астральным культом. Перед тем как приступить к делу, совершались особые церемонии: на крышу юрты ставили блюдо молока, возжигали свечи и специально рас­ сыпали пепел, чтобы определить, не пока­ жутся ли на нем едва видные следы сле­ тевшихся послушать сказание духов. Ули- гершина с почетом усаживали на расстелен­ ный для него белый войлок, возжигали ветви можжевельника и ставили чашу с вином или молоком и воткнутой в нее стре­ лой. С течением времени улигеры отчасти ут­ ратили свой некогда сакральный характер, но по-прежнему остались горячо любимыми народными произведениями. Исполнение улигеров постепенно перестало рассматри­ ваться как магическое действие, и сущест­ вовавшие прежде запреты и ограничения утратили свою силу. Эпопеи начали распе­ ваться и просто для развлечения, чтобы скрасить долгие зимние вечера. Читая напечатанный текст «Гэсэриады», можно составить неверное представление, будто она исполняется унылым речитати­ вом Это не так. Исследователи, специально занимаюшиеся изучением техники исполне­ ния бурятских улигеров, единодушно отме­ чают чрезвычайное разнообразие применяе­ мых певцом ритмики и интонаций. Каждый персонаж эпопеи в устах сказителя полу­ чает свой характерный музыкальный мотив, отличающий его от прочих. В точности при­ держиваясь текста эпопеи, доставшегося от дедов, многие улигершины вместе с тем известны как виртуозные импровизаторы. В свое время нередко устраивались поэти­ ческие состязания сказителей, представляв­ шие собой стихотворный диалог, во время которого тут же, на месте, избегая пользо­ ваться готовыми трафаретами, они вели между собой словесный поединок, стремясь превзойти друг друга в образности и метко­ сти выражений. Мастерское исполнение героических эпо­ пей производило на слушателей глубокое впечатление. Г. Д. Санжеев описал случай, свидетелем которого ему пришлось быть, когда улигершин остановил свой рассказ на том месте, где герой вследствие враже­ ских козней попадает в яму-западню. Воз­ бужденная аудитория начала упрашивать, чтобы сказитель «вызволил» его из темни­ цы, и когда тот, уступая требованию, «спас» героя от опасности, по толпе пронесся вздох облегчения и радости. Это наглядно показывает ту меру сопереживания, с какой бурятский народ воспринимал свой нацио­ нальный эпос, его огромную популярность и живую связь с народом. Сложная генеалогия бурятской «Гэсэ­ риады» обусловила то, что в ней в качестве реликтов, в виде полустертых следов прош­ лого нашло свое выражение влияние многих культур азиатской древности. С этой точки зрения интересно рассмотреть образ Хан- Хурмаса, мифического отца Гэсэра. Среди бурят его имя известно во множестве раз­ личных вариантов: Хормусда, Хормус, Хюрмус, Хормос, Хермос, Хирмос и даже Тюрмес; известно оно и монголам (Хорму- ста), а также тюркоязычным уйгурам (Хор- музта) и алтайцам (Юч-Курбустан), в сог­ дийском языке оно произносилось как Хурмазтаа. Одним из первых, кто правильно определил этимологию этого имени, был за­ мечательный бурятский ученый Доржи Бан- заров, который еше в прошлом веке пришел к выводу, что бурятский Хан-Хурмас — это заимствование из древнеиранской мифоло­ гии, где в качестве высшего божества высту­ пает Ахурамазда (в средневековом персид­ ском языке — Ормузд или Ормазд). Ныне эта точка зрения никем из исследователей не оспаривается. Таким образом, отчетливо устанавливается связь между «Гэсэриадой» и «Авестой», священной книгой иранцев, являющейся наряду с «Ригведой» одним из наиболее значительных памятников духов­ ной культуры - древних индоевропейцев. Сходство не ограничивается одним лишь совпадением имен. Уже в самых ранних слоях «Авесты», относящихся к VI в. до и. э. и связанных с именем легендарного проповедника и вероучителя Заратуштры (в греческой передаче — Зороастр), созида­ ние мира приписывается двум божествам- близнецам — светлому, доброму Ахурамаз- де и его1 антагонисту, злобному Ангхра- маныо (Ариману). Согласно преданию, между ними постоянно идет война, при этом вся история вселенной и человечества де­ лится на три мировые эпохи по три тысячи лет каждая: в первую из них безраздельно