Сибирские огни № 12 - 1979

— Сам-то ты как же? — Как-нибудь,— отозвался дед Василек. Маркел бежал по чуть приметному зимнику, извилисто петлявшему руслом Тар- таса. Жесткий снег п< 5 -поросячьи визжал под сапогами,— казалось, слышно было на десяток верст. Луна скрылась за черной зубчатой стеною тайги, стало темно. Маркел углубился в темную чащу леса. Здесь было как в пустой просторной избе: шаги отдавались гулким эхом. В призрачном мраке что-то зашевелилось впереди, там вроде бы хрустнула ва­ лежина. Маркел остановился, перевел дух. Пожалел, что дед Василек рассоветовал ему взять с собою ружье: в спешной дороге, мол, и иголка тяжела. Еще постоял, прислушался, принюхался. Тихо, но как будто махорочным дымком нанесло... В узком коридоре, где тропу с обеих сторон обступили сосны, кто-то прыгнул на него сза­ ди. Маркел и крикнуть не успел, как был сбит и прижат к земле тяжелой тушей. «Медведь!» — мелькнуло в голове, но рычащая туша стала выворачивать ему назад руки. ' Туша поднялась над Маркелом,— огромная, черная, и... захохотала. У Маркела рот был забит жестким снегом. Он забился на месте, пытаясь подняться. А туша про­ должала хохотать, извергая какие-то горловые, утробные звуки, похожие на недавно слышанный Маркелом волчий вой. Да не оборотень ли это? Не волк ли тот самый, прикинувшийся человеком?.. Но нет, это был все-таки человек. Он помог Маркелу подняться на ноги, чирк­ нул серянкой перед лицом его. — Спужался? — спросил участливо, даже ласково, как взрослые спрашивают де­ тей.— Тада звиняй за беспокойство... Маркел, наконец, выплюнул снег, обрел дар речи. — Кто вы такой? — спросил сдавленным голосом. — А ты и не признал? — искренне удивился тот.— А Микиту Сопотова не при­ помнишь ли? Микешка ликовал. Когда Маркел попросил развязать руки, он засуетился: — Сичас, сичас! Устали рученьки, затекли белые.— А сам с такой силой затянул узел, что, кажется, хрустнули в запястье кости...— Потерпим маненечко, скоро и шей­ ку завяжем таким же узелком, да на сосенку, да на стройную,— нараспев говорил Микешка ласковым баюкающим голосом... Маркел молчал. Микешка подумал, сказал спокойно: — А вот што мы с тобою изладим. Разведем сичас костерок, согреем чайку... Баско? А утречком «колчаки» к партизанам пойдут— все одно этой дорожки не ми­ нуют. Вот и встренем солдатиков хлебом-солью... Он подволок Маркела к большой сосне, привязал сзади веревкой к стволу. — Так-то покойнее будет нам обоим. Потом вытащил из-за пояса топор, стал рубить сухостойные деревья, каким-то чудом, по звуку от удара обухом, отыскивая их в потемках. Вскоре запылал веселый костер, сложенный мастерской рукой бывалого таежника. Вынув из заплечного мешка черный от копоти котелок, Микешка нагреб в него снегу, повесил над огнем. Попив чаю, Микешка и вовсе настроился на благодушный лад. Ворковал без умолку, и Маркел удивлялся, как это можно, имея такой грубый, животный какой-то голос, изменять его до ласковых, вкрадчиво нежных ноток. Он даже подумал, что в этом человеке, может быть, сохранилась хоть капля порядочности и доброты. И, по­ боров себя, униженно попросил: — Отпустил бы ты меня, дядя... Какой я партизан? С лесорубами работаю, в де­ ревню, к матери, бегал... — К матери? Эхе! — еще больше оживился Микешка.— Матушка твоя ажно в Шипицино, а бегишь ты от деда Василька — партизан упредить... Я ить тебя наскрозь вижу. У Маркела задеревенели туго стянутые веревкой кисти рук, саднило избитое тело, но все заглушала ноющая боль в правом колене: не вывих ли? Он безучастно сидел, привалившись спиной к сосне, потеряв надежду на освобождение.