Сибирские огни № 12 - 1979

Маркел искал случая поближе познакомиться, поговорить с Кузьмой Сыромят­ никовым. Как-то утром в казарменной умывалке пристроился рядом с ним, начал первый: — Ловко ты их... этих-то... на полигоне... — Угу-м,— промычал Кузьма,— а ты чего же мне не помог? — Да как-то... растерялся, вроде... не успел... Я поначалу испугался за тебя,—• поспешил Маркел замять неприятный для него разговор.— Думал, пришибет тебя Ваня Бубнов... Вон какой здоровенный... — Думаешь, сила есть — ума не надо? Макар-то в десять раз сильнее, мог бы этого Ваню на палец себе намотать, а толку-то? Пень — он и есть пень. Эко, замор­ довали парня, запугали, с детства!..— Кузьма вздохнул.— Русь-матушка... А ведь па­ рень не глупый... Как думаешь? Маркел пожал плечами: — Разговаривал как-то с ним: ни в какую не верит, что царя скинули... Кузьма рассмеялся. Звонко, от души. Сказал, вытирая указательным пальцем навернувшиеся слезы: — Это не от глупости. Испокон привык русский мужик, чтобы царь на шее у него сидел и пятками в бока дубасил... Стенька Разин и Пугачев — они ведь хитрые были: именем царей народ поднимали. Это у всех у нас в крови... — И у тебя? Кузьма пытливо поглядел на Маркела: — А у тебя? — У меня — нет... • — Это тебе так кажется. Есть в тебе царь. Тут он сидит! — Кузьма огрел Марке­ ла широкой, раздавленной работою, ладонью по голой спине.— От этого и страх у тебя, и робость, и скованность... С трона-то скинуть царя куда проще, чем из себя выкинуть. Глубоко он залез, сволочуга, в самую душу, рабское семя в ней посеял. Он стоял перед Маркелом, обнаженный до пояса, с полотенцем через плечо. Легкий, жилистый, подтянутый. При каждом движении на его теле жгутами свивались крепкие сухие мускулы. Маркел отметил про себя, как обманчива бывает на первый взгляд внешность человека: ведь в солдатской-то форме, в мешковатой шинели Кузь­ ма выглядит чуть ли не замухрышкой. После отбоя они сидели в полутемном углу казармы, беседовали. — Что-то никак не могу я раскусить тебя, парень,— говорил Сыромятников.— Вроде робкий ты с виду, как овца господня, а внутри... натянут, чую, каждой жилкой. Понять что-то пытаешься, а не дается.— Сыромятников впился в Маркела цепким взглядом серых сощуренных глаз,— ты расскажи о себе, не бойся,— авось чем помогу. От этого проникновенного взгляда, от тихого участливого голоса Маркел как-то сразу почувствовал доверие к суровому человеку с худощавым, резким лицом. И рас­ сказал ему обо всем, что пережил за последнее время, что мучило и угнетало душу. Поведал и об атамане Митьке Бушуеве, и о странной философии попа Григория Духо­ нина, и о том, как жил у деда Василька... — Ну, с попом все ясно,— задумчиво проговорил Сыромятников.— Этот служи­ тель Хри?та небесный рай себе на грешной земле зарабатывает... А вот дед Василек твой — тип забавный. Да, брат, время сейчас такое, что в сторонке не отсидишься. Даже в самых дремучих головах мозги зашевелились: каждый себе философию при­ думывает, чтобы оправдаться перед совестью и перед людьми. Ну, а сам-то ты как? — Не знаю,— откровенно признался Маркел.— Сперва все было ясно — «мир — хижинам, война — дворцам». В прошлом году, после октября — забурлил народ, из бе­ регов вышел, как река в половодье: свобода, равенство, братство! Я по своей Шипи- цинской волости сутками без устали мотался— ячейки социалистической молодежи создавал. Землю у кулаков отымали, наводили справедливый порядок. Буйно народ к новой жизни попер. А потом — трах-бах! Все пошло кувырком, от прежних-то наших стараний одне обломки да пепел остались... — Значит, считаешь, кончено дело? — прищурился Сыромятников.— Считаешь, остается верой и правдой служить Колчаку?