Сибирские огни № 12 - 1979

первой книжки поэта, река-труженица, над которой ...В предрассветной тишине Грузам кланяются краны. Чуть качаясь на волне. И как та маленькая «безымянная речка», у которой всегда хлопот полон рот: при­ пасти прохладу для пастуха, напоить уста­ лого тракториста... С труженицей-природой, естественно, слиты труженики-люди: косцы и бакенщи­ ки, трактористы и кочегары. Они совсем, казалось бы, не похожи на тех, с кого меч­ тают «делать жизнь» подростки. Но этих простых и скромных людей, выписанных со знанием и любовью, поэт наделяет неотра­ зимым обаянием. Вот хотя бы большой цикл «Утро бакен­ щика». С каким доскональным знанием, с каким уважением рассказывает поэт о не­ легком труде речников, о буднях, озарен­ ных прекрасной пожизненной верностью делу, о высоких целях этого скромного дела! По тропинке с веслами в руце Подошел он к заспанной реке. У воды неторопливо-мудрой Вынул цепь из мокрого песка И, как будто отмыкая у-тро. Звонко щелкнул Ключиком Замка. Будни... Рассказывая детям о красоте и праздничности повседневного мира, поэт не скрывает от своих юных собеседников, что в жизни существуют не только радо­ сти. Он не боится рассказать им о тоске старого человека, лишенного любимого дела, об одиночестве собаки, жестоко преданной хозяином; не боится показать работу трудной, изнурительной, грязной. Он доверяет своему читателю — отзывчи­ вости и памятливости его юного сердца, живой его способности проникнуться чув­ ствами сострадания и добра. Работая для детей, Белозеров адресует им и стихи, которые могли бы теперь со­ ставить объемистую книгу лирики для взрослых. Прелестны его задумчивые, чуть элегические пейзажные зарисовки: Угомонилась дальняя дорога, В густом тумане сгинули стада. Над слегами заметанного стога Свечой заж глась вечерняя звезда. Отец, подняв огнистое полено. Себя дымком махорочным обвил... День прошумел сухим горячим сеном Меж пальцев грабель. Меж трезубца вил... Недаром рецензент журнала «Детская литература» Ольга Седакова замечала: «Поэзия Тимофея Белозерова заполняет тот промежуток между «очень детской» и «очень взрослой» лирикой, куда обычно помещают вещи, отобранные из классики в круг детского чтения. Тимофей Белозе­ ров дает ребятам хороший урок, готовя их к восприятию «взрослой» поэзии». К этому следует добавить, что поэзии Белозерова абсолютно чужда назидатель­ ность,— в противовес тем детским книж­ кам-кодексам, состоящим сплошь из нра­ воучений, книжкам, в которых эмоциональ­ ное воздействие на ребенка подменяется откровенной дидактикой, ко^-как втиснутой в стихотворную форму. С точки зрения менторов от литературы у Белозерова есть стихи прямо-таки непе­ дагогичные: «На льдине», «На березе». Не опасно ли, в самом деле, утверждение: «хорошо с багром в руке плыть на льдине по реке»? Не рискованно ли рассказывать о том, какие дали открываются мальчишке, сидящему на высоком дереве? Но ведь не родилось еще поколение мальчишек, которое открывало бы мир на хорошо утоптанных прямых тропинках, и не из пай- мальчиков вырастают романтики и перво­ проходцы. Писать о детстве безукоризнен­ но-послушном, рассудительно-осторожном было бы фальшью, на которую Белозеров просто не способен. Навсегда избравший «на жительство» страну детства, Белозеров знает и уважает ее законы. Вот почему ему не странен смешной, перевернутый вверх дном мир, каким его видит маленький сорванец из стихотворения «Мне весело». Весело мне. И вокруг кутерьма: Небо с землей Поменялись местами — Трубами книзу Повисли дома. Встал кверху сваями Мост за кустами. Вот почему поэт хорошо представляет, что и как должен чувствовать и думать, ка­ кой искать выход из своего отчаянного положения мальчишка, несущий домой двойку... Несу я двойку в дневнике... Проходят льдины по реке, Друг друга обгоняют И тают, тают, тают,.. Растают льдины без следа, В реке поднимется вода, Волна прорвет плотину И мне ударит в спину — Я захлебнусь, и утону, И с дневником пойду ко дну. Портфель песком затянет, И вот мой час настанет: Сетями выловят меня. Наденет траур вся родня, Придет математичка. Худая, словно спичка. , И ей я пальцем погрожу, Приподнимусь я и скажу: — Мария Николавна! ...Вот было бы забавно! Поэт знает, что постоянными нравоуче­ ниями немногого достигнешь. Даже те его стихи, которые по замыслу откровенно на­ зидательны, исполнены тонко, ненавязчи­ во, их «мораль» вытекает не из «открытого текста», а из всей образной структуры, из всего эмоционального контекста. Хорошо зная мир ребячьей фантазии, поэт спокойно и дружески рассказывает об естественных в своей дерзости детских вы­ думках: жить на радуге, слышать «цветные голоса», «мчаться в красный закат на ли­ хом скакуне» из табуна облаков. И по­ скольку в стране детства от яви до сказки один шаг, поэт населяет свои книжки доб