Сибирские огни № 12 - 1979

тельных причин. А Володя — так звали «Странничка» продолжал «косить», выкидывая фокусы — один чище другого. Скажу честно, лично я сомневался в том, что Володя-иСтранничек» психически здоров. И вот почему. Оставленный в зоне по причине апоморфинной процедуры, я зашел в спальное помещение и от дверей увидел «Странничка» в проходе между кроватями. Он меня не заметил, это точно, и вел себя как человек помешанный: разглаживая постель, приговаривал: «Значит, нашла меня... Значит, пришла... Садись, садись... Прос­ ти, что я заставил тебя так страдать... Это скоро кончится, скоро кончится... Как же ты нашла меня?.. Ты возьмешь меня отсюда? Ладно... Ладно...» Затем «Странничек» усаживал кого-то рядом с собою, хотя рядом была только пустота, и опять что-то тихо говорил. Что говорил он, я уже не разобрал, так как на лестнице зашумели вернувшиеся с работы «алкаши», и Володя, преобразившись, при­ няв обычный дурацкий вид, двинулся им навстречу как-то боком, словно заслоняя со­ бой кого-то видимого только ему одному. К вечеру следующего дня он разбил окно, вдобавок добыл где-то нитрокраску, выпил, и сострадательным медикам пришлось отхаживать его... В бане «алкаши» покатывались со смеху, слушая выступления «Странничка»- Володи. Володя представлял собою ходячий антиалкогольный плакат. И этот живой плакат, кое-как отмытый, встав на банную скамейку, возглашал: — В ы— бред, вы — след от дыхания вечности на холодном стекле пространства! Скоты, микробы, амебы, свиньи, погрязшие в дерьме! Вы прогнили вместе со всем живым, вы захлебнулись во лжи, вы разучились понимать чистоту вдохновенного Моцарта!.. Последнее больше всего развеселило моющуюся братию. — Задвинь чо-нибудь про любовь,— ржала она. «Странничек» «задвигал». Говорил он складно, безостановочно, как по книжке читал. Кем он был до ЛТП, что и откуда, я не знаю. Одни говорили о нем, как о чело­ веке талантливом и спившемся от несчастной любви, другие, их было больше, скло­ нялись к тому, что Володя — бывший интеллигент «умственного труда», «студент прохладной жизни». На бледном синюшном теле Володи, на предплечье была аккуратная татуировка: «Умру за любовь!». Какая любовь! Одна любовь могла быть у «Странничка» — к вы­ пивке. И умереть за нее он действительно мог, да и умирал уже. Наконец, медики, после ряда обследований, склонились к мнению, что Володя психически здоров. «Странничек» вскоре был выписан на работу в гарный цех. Однако проку от него там было мало, работать он не умел и не хотел. Так и ходил он некоторое время в хвосте бригады до цеха и обратно. Наконец, в один погожий осенний воскресный день, а следовательно, день, ког­ да происходят свидания с родственниками, «Странничек» нагишом вышел к воротам, красуясь своим синюшным телом. У ворот он успел толкнуть короткую речугу о том, что мир погряз во лжи и пороке, что вошь ценнее человека, потому что у нее нет ни одной книги, ни одной философии... Голый «оратор» был наказан — пошел в изолятор, загудел по второму кругу и опять надолго... Описал я его как «выродка» в семье уродов и вдруг засомневался. Может быть, все-таки болел он действительно, жил больной, воображаемой жизнью, встречался с галлюцинациями, а перед всем ЛТП демонстративно валял дура­ ка, чтобы скрыть от всего мира, от всех глаз эту дорогую и единственно ценную для него, несуществующую жизнь?