Сибирские огни № 12 - 1979

все время волновался и ждал — как ему будет хорошо здесь, хорошо сидеть в крес­ ле у большого черного книжного шкафа, хорошо видеть светловолосую . добрую женщину, хорошо говорить с нею, слушать ее. А теперь и радость, и волнение пере­ шло в беспокойство. Володя томился. Он вдруг ощутил, что от его носков пахнет, что сам он небрит, ногти грязны, зубы желты от табака, брюки помяты, и нет у него, у Володи, высшего образования, и два месяца уже нигде он не работает. Володя потел и курил. Женщина забыла дать ему пепельницу, он стряхивал пе­ пел в спичечный коробок. Окурок бросил за окно. — Эх ты, странничек... Ладно, пожалею тебя в последний раз. Выпей и спать. Только без разговоров. Женщина вощла, неся в одной руке едва початую бутылку коньяка и тонкий стакан с легким белым рисунком по ободку, в другой руке глубокую тарелку с лом­ тями холодной вареной говядины, кружками лимона, хлебом и зеленым луком. Она поставила все это перед Володей на край письменного стола, затем вклю­ чила настольную лампу, погасила верхний свет, попросила Волбдю отвернуться, сбро­ сила халат и легла. — Будешь спать там, на диване, укроешься пледом. Только без всяких раз­ говоров. — Ты молодец. Ты — хороший парень,— начал было Володя, но под взглядом женщины осекся, сказал: «Спи, спокойной ночи»,— и налил стакан коньяку. Руки дрожали. Боясь не поднять, уронить стакан, расплескать коньяк, Володя крепко сжал стакан двумя руками и, чуть приподняв его от столешницы, нагнувшись, сделал большой глоток. Не успел коньяк докатиться До желудка, как прошла дрожь, и весь мир начал сосредоточиваться для Володи в этом доме, в этой комнате, и здесь было все хоро­ шо, все прекрасно, и Володя внутренне запел. А женщина спокойно смотрела на не­ го из полумрака. «Да, примерно, такое ощущение, как у снеговика, который глотает горячие уг­ ли... И исход один — таем, таем, братцы. . Насквозь нас прожигает, все мы в дырках... Кстати, о носе морковкой, попутное замечание — нос, естественно, красный... А там, значит, солнышко пригревает, и нам — хана.. Мы испаряемся... Нас со снеговиком перестает быть... Хорошо: «Перестает быть». Мы таем, витаем, бродим, а к осени концентрируемся и опять вь падаем белым снегом... Стоп! Теперь мы входим частич­ ками в тысячи снеговиков в разных частях земшара. Разные мальчики и девочки нас воскрешают. И еще раз стоп! А до этого мы состояли из частичек других, бывших до. нас снеговиков... Так что — все нормально... Все хорошо, прекрасная маркиза, и хо­ роши у нас дела, но вам судьба, наверно, из каприза, один сюрприз пре-под-не-сла. Так, ерунда, пустое дело, кобыла ваша околела, а в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо! Милая, милая, милая сыть, как мне тебя не жалеть...» — Слушай... Вот... — Странничек, молчи,— мягко сказала женщина. Она знала, что Володя не бу­ дет молчать, да и в общем-то не хотела, чтобы он молчал. — Всего только ма-а-ленькую сказочку для тех, кто не спит. Маленькую сказоч­ ку, и ты — уснешь, а я замолкну. — И тоже ляжешь безо всяких. — Ладно... Сказочка такая, очень простая: выкопал человек ямку, посадил де­ ревце, скажем, иву. Выросла ива и шелестит, а человек понять ничего не может. «Не то дерево посадил»,— думает. Посадил тополь и тоже ничего не разобрал. Посадил б ер езу— опять не понимает. Сажал, сажал деревья, целый лес большой вырос. Пти­ цы в нем свищут, муравьи работают, зверюшки бегают, цветы цветут. А человек ста­ рый уже стал, пришел в лес, слушает и не разберет ничего... Ну, там дальше он умер, и его в лесу этом схоронили... во сыру-землю. А из нее ушел он в травы, в березы... И сказал: «Живу, живу». Люди шли и не понимали, что вокруг он им гово­ рит... Они смотрели вокруг и думали всегда: «Вот какой, лес посадил дед Тимофей и умер». А дед им говорил: «Живу я, живу»... Тут и. сказке конец... — Спасибо, милый. Теперь я буду спать. Сказочка хорошая. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, всем спокойной ночи.«