Сибирские огни № 12 - 1979

Маня (официантка) принесла пиво. Пили его, предварительно заложив фундамент (150 водки). Заедали всякой ме­ лочью— сельдью, обложенной сухими кружочками репчатого лука и подтекающими красным соком кубиками вареной свеклы; твердым, царапающим во рту, сыром; са­ латом из зеленого горошка, картофеля, свиной колбасы и как бы квашеной, но без­ вкусной, как бумага, капусты. Иван Николаевич был «после бани». Сумку с веником и бельем он оставил в гар­ деробе. С Володей Володиным они встретились случайно. Один шел в баню, другой на именины к Мишке Кулебякину, однако, встретившись, оба оказались в «Альбатро­ се», После первой рюмки выяснилось, что именно сюда и надо было им, а все ос­ тальное — после. Народу в маленьком, и почти уютном по современным стандартам, зале было немного, люстры горели не все, накуренность была минимальная. Словом, все для культурного мужского отдыха. Шел какой-то разговор — пустой, поверхностный, но с количеством выпитого росло у Володи желание рассказать Ивану Николаевичу то одну, то другую историю из своей жизни. А жизнь была коротка, и Володя присваивал истории, которые слы­ шал где-либо, и рассказывал их теперь от себя — увлеченно, придумывая детали и подробности. Разный бывает настрой, разные бывают разговоры. Сегодня почему-то истории пошли с чертовщинкой, с непонятными случаями. Иван Николаевич отхлебнул пива. — Мне вот тоже домовой являлся... Сел, зараза, вот сюда, на прудки, и ну ду­ шить. Заорать хочу и не могу. А он мягкими, волосатыми лапами давит и давит. Ну, все, думаю ... Заорал из последних сил, просыпаюсь — а это кот улегся мне на шею и спит... — Смеешься ты, Иван Николаевич. Ну, хрен с ним, с домовым. Я тебе про свои пимы расскажу. В духовке они были. С вечера мать сушиться поставила... А утром — туда-сюда, в школу бежать н адо— нету пимов. Все обыскали. Взять некому — все дома... Один на другого говорить стали, потом все на меня: мол, в школу, оглоед, хо­ дить не хочешь — так пимы прятать начал... — Ну, и нашли? — Ага. Вышел батя сена корове дать, смотрит — стоят пимы мои посреди ого­ рода у стога. И самое интересное — след к ним по снегу — от трубы, по крыше, по огороду... Будто кто прошел. Широкий след, но не очень глубокий... — А в одном пиме,— вставил Иван Николаевич,— вареная картошка... Потом начался хмель. ' Иван Николаевич вспоминал случаи из рыбалки и охоты,— рассказывал с точны­ ми указаниями количества выпитого там-то и с тем-то; Володю потянуло на похвальбу, очень захотелось, чтобы официантка Маня обратила на него особенное внимание, и ему мнилось, что она уж сделала это. И он положительно себе нравился и тем, как и о чем говорит, и тем, как подносит стакан ко рту и как закуривает; нравился он себе, когда вставал и легкой, упругой походкой шел к буфету за водкой; нравился, потому что с ним был Иван Николаевич, который пил хотя и постоянно, но не с каждым. Все было хорошо. Стерлись гнусные подлые мелочи, растворилась в пиве и водке неуверенность, самолюбивая застенчивость, растворились навязчивые желания — уехать, прославить­ ся, разбогатеть, завоевать любовь красивой, опытной женщины. Желания, растворив­ шись, не пропали, а стали как бы реализованными, воплощенными в жизнь, которая в этот вечерний час виделась Володе густой, полной и прекрасной... — Ты куда?— спросил Иван Николаевич. — Восстановить водный баланс в организме. — Ты выиграл тысячу рублей. У тебя прекрасные почки. — В человеке все должно быть прекрасно, в том числе — почки. Туалет, как всегда, не работал. Дверь накрепко прибита гвоздями к косяку. Воло­ дя вышел из ресторана и невольно задержался на бетонных ступенях. Стояла великолепная ночь.